Дискотека. Книга 2 [СИ]

— Ну, Малая. Если ты на шутки будешь обижаться. Тебя все засмеют. Это же культурный народ! Танюха с Алексисом художники, а Николас с Жоркой на философском. Хватит козью морду строить. Эдик там извелся весь, ждет знакомства.

Она решительно потащила Ленку за руку через коридор, втолкнула в комнату.

Там было дымно, на низком столике толпились тарелочки и фужеры, стояла на самом краю пепельница и уже, похоже, падала — на полу под ней валялись рассыпанные придавленные окурки. В старых креслах сидели, в одном длинноволосый хиповый парень в круглых очках, а на его коленях раскинулась увесистая девица в плиссированной прозрачной юбке и черных колготках. Обнимая своего философа за шею, прижимала к пуговкам дурацкой полосатой блузки.

В другом примостился Жорик, навис над гитарой, подкручивая колки и клоня набок голову в негустых русых кудрях, тенькал и замирал — прислушивался.

— Прошу! — звонко возвестила Светлана, — любить! Моя Ленка Малая, а еще — Летка-Енка. Чур, девочку не обижать, она еще маленькая и стесняется. Малая, прыгай ко мне.

Она уселась в угол дивана, скинула сабо и похлопала рядом с собой. Ленка кивнула и села, не зная, как поставить ноги и как сложить руки.

Художница Таня приподняла голову в затейливо уложенных волнах черных волос с плеча хиппового Алексиса, подчеркнуто медленно оглядела Ленку и, закатив глаза, со значением улыбнулась.

— Виноградную косточку в теплую землю зарою, — внезапно заголосил Жорик, и полосатая Таня снова подняла голову с плеча своего Алексиса.

— И лозу поцелую, — подпела хриплым баритоном, — а ты, Лена, молчишь, слов не знаешь, да? Гроздь оборвууу…

— Эдик, — крикнула Светлана, наклоняясь и принимая от стола поданный фужер, — ты где там, ну-ка, садись рядом с нами.

Рядом с Ленкой возник Эдик, жестко упакованный в джинсовый костюмчик, застегнутый под самое горло. Посмотрел на нее сверху. И деревянно сгибаясь, сел поодаль. Сказал вдруг, попав в паузу:

— Букварь.

— Что? — Светка продолжала смеяться, касаясь губами краешка фужера, и поднимая его, чтоб через алую жидкость посмотреть на гостей, — что ты сказал?

— Не слов. Буквы. Куда Окуджава. Букварь, — пояснил Эдик, краснея веснушчатым длинным лицом под темно-рыжей шапкой волос.

— Что? — Светка непонимающе смотрела на его красные уши.

Ленка встала снова. Незаметно выдохнула, чтоб голос не сорвался.

— Это он про меня, Свет, что я даже буквы не знаю. Так что мне не Окуджава ваш, а букварь нужен. Так, Эдик?

Эдик молчал, глядя перед собой и продолжая краснеть. Ленка прошла через линию взгляда и вышла, не закрыв дверей. В спину ей что-то томно сказала Татьяна, все засмеялись, и сразу же затренькала гитара, голоса снова завели нечто бодрое и нестройное.

— Ленка! Да подожди! — Светлана снова выскочила, уже босиком, видно не успела сунуть ноги в свои сабо, — ну, извини. Дурак, я ему дам чертей, сейчас прямо. А ты тоже хороша. С такими волосами кто тебя всерьез-то? Ну не дуйся. Ой, да. Я же забыла совсем, тебе письмо пришло.

Она захлопала рукой по тумбочке в прихожей. Ойкнула, с грохотом роняя тяжелый телефонный справочник. И выпрямилась, утыкаясь головой в ленкину протянутую над ней руку.

— В книжку сунула. Чтоб не терять. Держи. А я смотрю штамп, черти откуда пришло. Подружка, что ли, у тебя там?

Ленка не слыша, ушла в комнату, встала там за дверями, приваливаясь, чтоб Светка не открыла и не вошла. А та толкалась с другой стороны, видимо, не понимая, почему не открывается. И у самого плеча гудел искаженный деревянной преградой голос.

— Вот занесло, край земли. Короче, Малая, я жду, читай и приходи к нам.

— Да! — сказала Ленка звонким голосом, — Светища, иди уже. Приду, да!

Сглотнула, глядя на строчки в адресе отправителя и пустое поле, где имя. А выше — ее фамилия, Ленкина. И имя ее. И в скобках приписано (Малая), вот же черт с ушами, чертов Валик Панч, прекрасный, чудесный Валька, Валинька, ее мальчик, Ленкин любимый пацан, со смешными ушами, и витой прядкой по скуле, до самой впадинки на шее. Где все время хотелось поцеловать…

…и стала медленно отдирать приклеенный клапан.

Уже потом, когда можно было думать, Ленке казалось, она сразу поняла, что-то не так. — Отвернутый клапан был пустым. Не было мелких буковок с детскими секретиками. Но тогда она конечно, подумать об этом не успела. Поддела край сложенного листочка и вытащила, а из него выпала фотография, спланировала, как давешний самолетик Саньки Андросова, только тот сперва носом клюнул и вверх улетел, а глянцевый прямоугольник с чуть поднятыми освобожденными краями — наоборот — метнулся было, и сразу же упал на Ленкин носок. Лицами вверх.

Она и поднимать не хотела, но нагнулась и взяла в руку. И снова привалилась к двери, на этот раз просто ноги не сильно держали.