Дислексия

О, я знаю, откуда это, говорит Кира. Как-то позвонила в это телешоу и сказала, что хочу участвовать. Я несла пургу, у меня была депрессия. Полная хрень, но они меня взяли, велели записать ролик с рассказом о себе. Я сижу такая в халате на кухне, на голове полотенце тюрбаном после ванны, попиваю вино и вещаю, что мне надоела вся моя жизнь, эта нищета, тряпки, я хочу стать настоящей леди.

Боже, говорит Лиза, я тоже так хочу, давайте позвоним все вместе.

Давайте потанцуем, говорит Юра.

Гоша пьет вино залпом, стакан за стаканом. Юра танцует ирландский танец ногами. Доски пола трещат, диван прыгает. Жанна раздает всем снежинки из синей бумаги, она сама сделала.

Гоша ставит пустой стакан и говорит: у меня проблема, ребята, я пью каждый день.

Все перестают смеяться, замолкают. Становится неловко.

Пью каждые выходные стабильно, продолжает Гоша, вот так, не могу справиться.

А я вообще забила на уроки, говорит Николь, не успеваю их подготовить, математичка заболела, и меня поставили заменять алгебру, а я историк. Я прихожу, и мы просто разговариваем, я им рассказываю всякое, они мне рассказывают всякое.

А мы сейчас проходим индустриализацию, вклинивается Арсений, тема скучная, убогая, но я им внушаю, что Маркс — крутой чувак, он кое-что понял про вещи. А они? А они не знают даже, кто такой Ленин.

А ты?

А я говорю: а на площади у вас кто стоит, идите смотрите.

Катя хлопает в ладоши и снова просит обозначить настроение. Появляются горы, ледяные вершины, ледовитый океан, лыжи. Стало хуже или лучше, не может понять Катя.

Сварилась картошка, все успокоились и едят. Жанна заваривает синий чай.

Это что за чай?

Это тайский.

Надо же. А картошка?

Картошка турецкая.

А русское что-нибудь есть?

Есть русские сказки.

Ха-ха.

А мы ничего не производим, только импортируем, говорит Оля.

Вы заметили, в «Пятерочке» скупили весь сахар. Я сахар не ем, это же яд, но вчера не удержалась, спросила старушку, зачем ей столько, у нее целая тележка, пачек десять. А она сказала, что в свободной стране живет, что хочет, то и покупает, имеет право.

Давайте напишем права учителя, предлагает Юра. Пусть каждый выскажется.

Учитель имеет право:

— приходить в школу в плохом настроении;

— уволиться, когда захочет;

— чего-то не знать;

— не проводить перемены в классе;

— не брать нагрузку больше 18 часов;

— не открывать родительский чат после рабочего дня.

Саня возвращается домой: два с половиной километра в темноте без навигатора. На знакомой дороге сворачивает к гаражам, оглядывается, лезет в сугроб. Стена с граффити: робот на месте, шар почти улетел. Саня пририсовывает роботу бабл: «Вот такое нынче время, человечность — это бремя». Надпись карандашом почти не видно, но Саня будет знать, что она есть. Надо проговаривать, что внутри, думает Саня.

Седьмой «Г»

Саня идет в класс. Еще в коридоре она слышит, как они дерут глотки.

Саня выдыхает и резко открывает дверь. По классу летит швабра, за шваброй — Горленко, за Горленко — грязная тряпка. Саня закрывает дверь.

И заново: Саня открывает дверь, петли скрыпят, как снег у Гоголя. Саня просовывает голову, потом тело, продвигается боком, шаг за шагом по минному полю.

Ту-ту, кричит паровоз из мальчиков, Ян за Царапкина, Царапкин за Алешина, бабка за дедку, дедка за репку, Дэн налетает на шкаф, а на шкафу бутылка с водой. Бутылка падает, когда Саня уже совсем рядом. Вода медленно катится по полу, разливается лужа. Лужа лежит под партой, как Саня после семи уроков. Сане сразу хочется лечь. Ноги слабеют, мысли хотят варить макароны.

Мальчики садятся на ряд у окна. Смотрят на Саню. Как она отреагирует. Даже отомстить нормально не можете, говорит Саня. На среднем ряду рисует Анжей, спит Смирнова, Алешин делает селфи. Ряд у стены пустой, там девочки, но девочек нет.

Где все?

Курят за школой.

Саня выглядывает в окно, курилку не видно.

Ладно, начнем, говорит Саня.

Саня загружает картинку с часами, сползающими с поверхностей, как желе, спрашивает: что вам снится?

Мальчики отрываются от телефонов.

Мне снилось, что я получил пять по литре, это вещий сон?

Будем надеяться.

Что я улетел отсюда нахрен, из этой деревни.

Куда?

Куда угодно, лучше подальше.

А тебе?

Мне ничего, пожимает плечами Дэн.

Ты просто не помнишь.

Может, не помню, обычно это такой бред, зачем помнить.

Верно, в снах часто отсутствует логика, привычная нам, но есть логика сна. В этой логике работали поэты, художники, психоаналитики. И еще один чертовщинный писатель.

В класс залетают девочки, толпятся у двери, одна толкает другую, и все хохочут.

Почему опоздали?

Были в столовой.

Они врут, они курили!

Сам ты врешь, вот, посмотрите, — Осипова показывает недоеденный коржик.

Все прыскают, Саня кивает, садитесь, мол, все хорошо. Девочки садятся на ряд у стены, сами с собой, а не как должны, с мальчиками, не как показывала Зинаида Денисовна.

Че за фигня, спрашивает Вилкина про картинку.

Это сон.

О, мне тоже снились часы, это к чему?

Это может быть что угодно.

Нет, а вы как думаете, скажите.

Я думаю, что мы прочтем один текст и вы все поймете.

Какой текст?