Дисперсия лояльности

– Ну и хорошо, продолжайте наблюдать. Пойду дам команду отпустить Рошину из отделения милиции. Если вдруг она здесь появится, то её ни в коем случае в квартиру пускать нельзя.

Лазарев вышел из фургончика и по телефону-автомату связался с сотрудником, отвечающим за Рошину.

– Всё, можете её отпустить.

– Хорошо, отпускаем. Тут только Георгий спрашивает: может ли он ещё поизображать сожителя Татьяны и переспать с ней, – донесся из трубки довольный смешок.

– Георгий хорошо поработал сегодня. Он что, не устал? А Рошина что? – усмехнулся Анатолий.

– О, у них тут всё нормалёк, она уже сама его целует и обнимает.

– Пусть делают что хотят. Георгию от меня спасибо. – Лазарев повесил трубку и направился к своей машине.

Анатолий вёл машину по ночной Москве. Этот город никогда не спит, движется, сверкает огнями, гудит поливальными машинами, но никогда не спит. Мотор служебной «Волги» тихонько урчал. Опавшие листья вылетали из-под колес автомобиля и, кружась, плавно опускались на землю. Пахло осенью и хотелось скорее в тепло. По ночам уже морозило, и пожухлая, а местами всё ещё зелёная трава к утру покрывалась замысловатыми рисунками инея, но днём светило довольно теплое солнце.

Анатолий любил каждое время года по-своему, но только ранней осенью на него время от времени нападала лёгкая хандра, когда солнце на закате покрывало багряными оттенками всё вокруг и сизые тени обволакивали щемящей грустью город. Тогда величавая красота танца ярко-разноцветных опадающих листьев, улетающие стаи птиц, как будто бегущих от неизбежности, навевали глубоко в душе запрятанные воспоминания, эмоции и желание убежать от себя и от захлёстывающего, всепоглощающего чувства одиночества.

Он был одинок, пронзительно одинок. Всё свободное время посвящал или работе, или тренировкам. Иногда майор уговаривал себя, что не одинок, а лишь свободен. Свободен от необходимости заводить романы, и уж тем более у него нет времени заводить семью. Но иногда сознавался себе: это далеко не так. Вот и теперь подъехал к дому, припарковал машину, поднялся на свой этаж, отпер дверь и вошёл в прихожую, гулко отразившую шаги.

Майор Лазарев подошёл к холодильнику.

– Ой, совсем забыл купить продукты, – непроизвольно воскликнул вслух.

Открыл буфет.

– Так, что у нас имеется, – критически оглядев содержимое, достал большой пакет макарон и банку мясных консервов.

Ещё хорошо, что время от времени умудрялся затариться достаточным количеством тушёнки, вот она то его частенько и выручала. Привычным движением налил воду в кастрюлю и поставил на плиту. Пока варились макароны, Анатолий открыл банку с мясом и вытряхнул его на сковородку.

– Что ж, макароны с тушёнкой – совсем не так уж и плохо, – проговорил вслух. – А завтра обещаю купить еду.

Майор Лазарев засмеялся:

– Ну вот, майор, ты уже дошёл до того, что от одиночества сам с собой разговаривать начал, поздравляю!

10

Глеб открыл глаза и сладко потянулся на широкой и удобной кровати, покрытой шелковистыми простынями из плотного хлопка. Комната была залита светом, и солнечные зайчики играли на потолке, отражаясь от граней красивой хрустальной вазы, стоявшей на подоконнике. В воздухе витал аромат свежесваренного кофе, поджаренного хлеба и ещё чего-то неуловимо восхитительного.

Глеб Светлов откровенно наслаждался приятным моментом пробуждения и снова закрыл глаза. Услышал тихие шаги, лёгкий шорох, и тут же тёплая ладонь коснулась его руки, а на губах почувствовал поцелуй. Юноша приоткрыл один глаз и уставился на девушку перед собой. Постепенно до него начало доходить всё, что произошло вчера вечером, а потом ночью и даже этим утром. Слегка застонал и присел в кровати.

– Ёлки-палки! Что ж я наделал!

– А что, собственно говоря, ты наделал? – услышал ответ и вопрос одновременно.

Глеб окончательно проснулся и увидел перед собой Ларису Панко в немыслимом кружевном полупрозрачном пеньюаре, который очень выгодно подчеркивал все достоинства её фигуры. Светлые шелковистые волосы рассыпались волнами по точёным плечам.

– Приятно провел время и снял стресс традиционным и довольно древним способом, – с лёгкой манящей улыбкой проворковала Лариса.

Её золотистого цвета глаза призывно заблестели. Глеб в упор всмотрелся в них, но увидел там лишь желание и негу.

– Провела восхитительную ночь. Надеюсь, и тебе понравилось забавляться со мной, – её рука скользнула под одеяло и нацелилась на дальнейшие последствия довольно предсказуемой развязки. – Никогда не жалей о том, что уже сделано, если в этот момент был счастлив, так ведь? – Лариса приблизилась к лицу Глеба, и он перестал различать что-либо. Волна желания захлестнула и утянула в омут удовольствия.

Позднее, когда они сидели на кухне и поглощали завтрак, так предусмотрительно приготовленный Ларой, Глеб поймал себя на том, что улыбается и не может остановиться. Было легко и свободно, ничего не хотелось знать ни о прошлом, ни о будущем и никуда не хотелось уходить.

– Глебушка, давай заканчивать, нам пора идти, – шёпотом произнесла Лариса.