Дисперсия лояльности

Громко и надрывно заскрипела дверь, пропуская женщину в маленький подъезд. Внутри было темно, пахло кислыми щами, плесенью, и, казалось, что там ещё холоднее, чем на улице. Женщина поднялась на три деревянные расшатанные и стёртые ступени, постучала в дверь, обитую ободранным дерматином. Некоторое время изнутри слышались голоса, спорившие, кто пойдёт открывать, но никто так и не вышел. Тогда Нелли сама открыла незапертую дверь и вошла в коммунальную квартиру. Из коридорчика, заваленного всяким хламом, она увидела на замызганной кухне Анну – свою свекровь, вымученно улыбнулась и подошла поздороваться.

Женщина смотрела на вошедшую с нескрываемым презрением. Её тонкие губы скривились, а прозрачно-голубые глаза выражали весь спектр неприязни. Она не успела открыть рот, как из-за стола вскочил её сын и, громко вопя, накинулся на Нелли:

– Шлюха! Ты что сюда припёрлась?! Сказал же тебе, тупая тварь, чтобы на глаза мне не попадалась! Что, не жилось тебе в Ленинграде, надо было всё обосрать, и ещё я, идиот, тебя послушал! Благодаря тебе, сволочь, теперь женат на такой скотине, как ты, живу в одной маленькой комнате с матерью и двумя бабушками в вонючей коммунальной квартире! Сплю на общей кухне, потому что места нет! А мог бы продолжать служить в Кронштадте, на подводной лодке! Убирайся сейчас же! И чтобы ноги твоей здесь больше не было!

Мужчина схватил со стола тарелку и с силой швырнул в Нелли. Посуда с остатками еды, ударившись о стену рядом с головой девушки, разлетелась на осколки. Нелли вся сжалась и, резко уворачиваясь от летящего предмета, больно ударилась о засаленную стену лицом, закрылась ладонями и тихонько завыла.

– Витюша, милый, успокойся, ну не надо так нервничать. Вот ещё и тарелку разбил. Давай супчику положу, поешь ещё. Ну давай, успокойся уже и поешь, – Анна одной рукой поглаживала сына по спине, а второй потянулась за половником.

Но Виктор опередил мать и, схватив наперевес поварёшку, попытался ткнуть скулящую жену. Анна отскочила в сторону, но тут же уже более строгим голосом добавила:

– Успокойся, говорю! Это я заставила её прийти, нужно обсудить кое-что с вами обоими.

Виктор отпрянул назад и сел на место. Анна забрала у него половник и, налив в тарелку вонючее варево, пододвинула к сыну.

– Съешь суп, а я пока расскажу, зачем она здесь.

Послышалось смачное чавканье.

– Хватит скулить, тебя надо бы как следует проучить, чтоб неделю ходить не могла, но мой сыночек не так воспитан, – обратилась Анна к невестке, затем ласково погладила сына по голове.

– Так вот, моя сестра Лида прислала письмо. Дело очень важное. Если коротко, то КГБ в Москве подбирает подходящую семью для усыновления ребёнка. Он в скором времени должен родиться. Это некто заслуживающий особого внимания, поэтому КГБ нужна очень надёжная семья, но не из Москвы, а из ближайшей периферии. Приёмную семью оформят как настоящих родителей и станут пожизненно всем обеспечивать. Предоставят хорошее жильё, машину. И всё необходимое для новорождённого. Лида – офицер КГБ Москвы, а информацию узнала от своего любовника, большого начальника из Кремля. Поэтому она смогла предложить нашу семью на рассмотрение в качестве кандидата. Тем более, что у вас своих детей нет, – Анна ещё раз презрительно глянула на Нелли, стоявшую в дверях кухни и выбиравшую осколки фаянса из волос.

– Сказал, спать с этой гадиной не стану. Она – грязная шлюха! Пусть катится ко всем чертям! Причём с этой тварью даже развестись не могу, иначе меня обвинят в том, что женился с целью незаконного завладения жилплощадью в Ленинграде! – развернувшись всем корпусом в сторону матери и брызгая супом из раскрытого рта, заорал Виктор.

– Не будешь – и не надо, – не обращая внимания, ответила Анна. – Речь не об этом. Опять же благодаря моей сестре Лиде мы прошли предварительную проверку, нам разрешили быть привилегированной семьей и усыновить этого ребёнка. Поэтому и велела ей прийти сегодня, – она небрежно махнула рукой в сторону Нелли. – Мы должны пройти собеседование, медкомиссию, подписать бумаги о неразглашении и прочее, после этого нас окончательно утвердят.

Нелли, не мигая, уставилась на свекровь. Её темные глаза, казалось, пронзают насквозь пухлое тело пожилой женщины.

– Что смотришь? Давай исправляй то, что натворила тогда в Ленинграде. Сейчас могли бы все вместе спокойно и комфортно жить в большом городе, а не в этой вонючей пердушке! – Анна аж подалась вперёд, настолько ненависть переполняла всё её существо.

– Но я не хочу чужого ребёнка. Да меня мать на порог не пустит с чужим ребёнком. И так сейчас живу в бараке, а она меня домой не пускает. Говорит, что раз я замужем, пусть муж обо мне и заботится, – заикаясь, наконец выговорила Нелли.

– Ах ты ещё и тявкаешь! – опять заорал Виктор, брызжа слюной. – Да ты, тварь, мне всю жизнь испортила! Теперь будешь делать то, что моя мать говорит!

– Всё, убирайся отсюда. Скажу тебе, когда и куда нужно будет подойти. – Анна уже более спокойно жестом показала девушке на выход.

18

Франция, Париж.