Диссиденты, неформалы и свобода в СССР

Несмотря на то, что Осипов не стесняется в выражениях по поводу Церкви, он своим докладом подтвердил – разрушить Церковь в короткие сроки практически невозможно. «В общем, можно сказать, что если бы развал Церкви зависел от ее управления – Церкви, как единого целого, уже не существовало бы. Но все дело в том, что не Церковь существует благодаря своему управлению, а управление ею может существовать, несмотря на все мерзости, которые в нем творятся, благодаря жизненности и жизненной энергии верующих народных масс, прощающих «пастырям господним» любые преступления, только бы была возможность посещать храмы и совершать в них традиционные церковные обряды…» [255]Это авторитетное мнение, хотя и выраженное в тенденциозно–оскорбительной форме, еще раз подтверждало – Церковь опирается на массы.

Осипов и после разрыва с Церковью сохранял симпатии к реформизму и пытался привить его властям: «Архиереев стараются выдвигать из самых православных по духу, не склонных к реформаторской деятельности и самостоятельным решениям лиц. Главной добродетелью архиерея является умение пышно и эффектно служить, проповедь для архиерея не так важна – можно назначать для нее очередного речистого попа» [256]. Ниже мы увидим, что мысль Осипова подтвердил и митрополит Николай. Но Осипов видит причину пренебрежения к проповеди в настроениях Патриархии и клира, Николай – в позиции властей. Здесь совпали интересы охранителей как в Церкви, так и в КПСС.

Для церковного актива «антирелигиозная пропаганда – ноль! Науку здесь не признают никакую, кроме богословской, власть ненавидят любую, кроме церковной, авторитет признают только тот, который дает «благодать рукоположения», магии и древних пережитков колдовства в церкви не замечают, поскольку пользуются ими как самыми ценными «благодатными» средствами церковного арсенала» [257]. «Слово здесь часто пасует перед кажущейся действительностью и «предметной реальностью» обряда» [258]. Поэтому популярного епископа «по влиянию, никакими серьезными атеистическими лекциями не перебьешь» [259]. Осипов еще надеется подвигнуть власти на поддержку реформизма в Церкви, хотя и сам признает, что это не очень перспективно: «В одном Патриарх, пожалуй, прав – из такого епископата нового раскола или обновленчества не получится, так как для этого нынешние архиереи слишком тупы, отстали и слишком ценят доходность, угодничество, обожание, которые их окружают в их епархиях» [260]. Что же, если епископы расслабились, хрущевские притеснения взбодрили их. Но власть менее всего собиралась провоцировать новое обновленчество. Церковь должна была сидеть в патриархальном заповеднике, а не идти в ногу со временем.

Если бы Осипов жил в эпоху идейного господства Церкви, он бы вошел в историю как гуманист и борец за свободу мысли. Но его жизненная драма развернулась в других обстоятельствам, и он стал человеком, открывшим врата новому притеснению свободы духа.

«Нападки и порицания»

Сразу после выступления Осипова, 10 декабря Г. Карпов встретился с Патриархом и митрополитом Николаем, и проинформировал их, что теперь антирелигиозная агитация будет вестись в более широких масштабах. На возражения о том, что в обличениях в адрес РПЦ много клеветы, Карпов ответил, что обвинения эти исходят изнутри Церкви – от тех, кто порывает с ней. Патриарх настаивал, что на этих людей оказывалось давление. Карпов потребовал доказательств, которых у Патриарха не было [261].

Иерархи были намерены сопротивляться кампании. Особенно радикален в это время был митрополит Николай. Он дерзнул посягнуть даже на «святая святых» – космические успехи СССР: «Жалкие безбожники! Они подбрасывают вверх свои спутники, которые вспыхивают и, погаснув, падают на землю, как спички, и они бросают вызов Богу, зажегшему солнце и звезды, которые вечно горят на горизонте» [262]. «Проповеди митрополита Николая в Преображенском Соборе, где он обыкновенно служил в Москве, становились все более и более резкими. Иногда он просто начинал кричать, что, конечно, действовало на народ. В это время в печати велась кампания против крещения детей, доктора в газетах «научно» доказывали «вред крещения для здоровья». Митрополит Николай кричал против них в своих проповедях: «Какие–то жалкие докторишки!»» [263]