Дитя Афины

– Нет, – сказал он.

– Нет?

– Нет, – проговорил он. Такой уверенности Персей не ощущал с тех пор, как покинул Сериф. – Я так не думаю. Я считаю, что боги послали меня к тебе не просто так. Я здесь для того, чтобы положить конец твоей жизни.

– Все думают, их послали сюда, чтобы решить мою судьбу.

– И скольким из них боги вручили такие дары, чтобы помочь справиться с задачей?

С бешено колотящимся в груди сердцем, он ждал ее ответа. Будь он хоть трижды полубогом, многие мужчины, более сильные, здоровые и лучше обученные, пали жертвой взгляда горгоны. Но он был здесь не для того, чтобы покончить с жизнью горгоны, понял Персей с нежданной грустью. Он был здесь, чтобы принести покой жрице.

– Да, сандалии, – сказала Медуза. – Не уверена, что они окажутся полезны, когда ты будешь рубить мой хребет.

– Но меча Зевса должно хватить. – Дрожь пробежала по его спине от небрежности, с которой прозвучал его голос. Он поспешил продолжить: – И щит тоже. Подаренный мне Афиной.

До его ушей донесся еще один ее смешок, к которым он уже успел привыкнуть.

– Ты не махнешь мечом быстрее, чем я моргну. Мои змеи это обеспечат. Кроме того, они обогнут любую броню, какую бы ты для них ни приготовил.

– Сомневаюсь, что он для них. Щит, то есть. Я считаю, что он для тебя. Для твоего взгляда. Это зеркало, и ничего похожего на него я в жизни не видел. Возможно, если ты посмотришь в него, змеи замешкаются от увиденного там. Это даст мне шанс нанести удар. Всего секунду, но я хорошо владею мечом. – Персей придвинулся ближе в сторону ее голоса. Решение верное. Он был уверен. Вот что боги предназначили для него. Не только обезглавить горгону, но донести ее историю всему миру. Ее правду.

– Я брошу щит на пол, – сказал он, приняв молчание жрицы за согласие. – Если ты сможешь наклонить голову и посмотреть в него, хотя бы на секунду, у меня хватит времени ударить.

Последовала еще одна пауза. Буря снаружи усилилась, и по земле изо всех сил забарабанил дождь. Внутри же шипение приглушилось до низкого гула.

– Если ты ошибаешься, у меня не будет выбора. Я обращу тебя в камень прежде, чем ты успеешь поднять руку.

– Но если я прав, я спасу и тебя, и свою мать.

– Меня уже не спасти, – ответила она, – в отличие от тебя. Ты можешь развернуться сейчас и уйти, сохранив свою жизнь.

Персей лишь на мгновение задумался над ее словами.

– Либо я покину этот остров с твоей головой, либо не покину вообще, – сказал он. – Пожалуйста, все получится. Позволь мне сделать это для тебя.

Глава двадцать девятая

Молчание длилось всего секунду. Секунда надежды. Секунда грусти. Теперь Медуза поняла, почему не разговаривала с этими людьми. Насколько труднее будет тащить каменную статую этого мальчика, Персея, – любящего, преданного, принесшего себя в жертву сына, – к краю обрыва, зная его миссию, чем всех тех безымянных героев, которые были до него. Ей придется убрать его немедленно, пока не вернулись сестры. Представить трудно, как они примутся донимать ее, если найдут статую так глубоко в своей пещере.

– Я бросаю, – сказал он. – Просто пообещай, что попробуешь.

Попробовать. Медуза хотела снова сказать ему, чтобы он бежал. Вернулся на Сериф и спасал мать с помощью меча и армии, как любой другой герой. Забыл то, что она ему рассказала. Но она знала, что он не станет слушать.

С мраком сомнений и страхов в сердце, она услышала лязг, когда зеркальный щит упал на землю, и только мгновение спустя увидела вспышку света. Ее глаза и глаза змей метнулись туда.

Впервые за две тысячи лет Медуза увидела себя так же ясно, как и всех людей, что вставали перед ней. Юная девочка, полная оптимизма, давно исчезла, но там, в глубине зрачков, она увидела крохотный проблеск надежды.

Эпилог

Долгое время Персей спал, положив ее голову под кровать. Не из-за страха, что его люди могут что-то с ней сделать, хотя такая мысль приходила ему на ум. Он хранил ее ради себя и ради жрицы. Это было ее временное убежище после долгих лет мучений. Когда он вернется к Полидекту, то найдет место на Серифе, чтобы похоронить Медузу так, как она заслуживает. Сейчас же это было все, что он мог сделать.

С сумкой, раздувшейся от веса головы Медузы, Персей спустился по скалам и вернулся на берег, твердо решив, что оповестит весь мир, какова правда о жрице. Больше про нее не будут рассказывать ужасные истории о смерти, только о почтении и благодарности. Жрица, которая жертвовала даже после смерти. Женщина, которая вручила себя Персею, чтобы спасти его мать от царя-тирана. Именно поэтому, когда он поднялся на борт корабля, в объятия своих людей, у которых слезы стояли в глазах, он снова и снова пытался объяснить, что его героизм был незаслуженным.