Дитя Бунта

Дэй молча ссадил меня и умчался, даже не обернувшись. Я не пыталась объяснять ему, что записывала совсем другую речь… А он слышал этот бред и все равно приехал… Господи, только бы он никого не сбил и не попался сам!

Психоактивная дрянь, которую мне вкололи на пятом допросе, была предназначена для того, чтобы сделать тайное явным. Я даже не помню толком, что у меня спрашивали, но этот факт, конечно же, я открыла дознавателю в числе многих других подробностей… Что сейчас с Дэем?!

Набор прочих фактов был нехитрым, но достаточно объемным. Нападение на эльфийский квартал Абердина, которое я напрасно пыталась остановить и образумить озверевшую толпу футбольных фанатов, смявшую полицейские кордоны. Кровоточащий огрызок, оставшийся у меня вместо души к ночи двадцать седьмого февраля. Постоянный режим бегства. Встречи с вождями кланов, поддержавших стихийное и быстро разрастающееся Сопротивление. Политические требования к правительству Шотландии и властным структурам Темных. Большое количество наномеханического оружия, поступавшего от неведомых покровителей, явно эльфийского происхождения… Ответные меры со стороны Темных. Разгромная речь главы правительства: вне закона будут объявлены все, кто окажет нам хотя бы малейшую поддержку. Награду за живых или мертвых глав Бунта объявил сам Президент, а озвучил премьер-министр. Темным, похоже, это не пришло в голову, не их стиль. Они сами развернули масштабную охоту, во главе которой мгновенно встал Палач Оустилл, такие операции по его части…

По слухам, Владыка Темных покинул Ирландию. Испугался Второй Войны Достоинства, которую ирландцы, конечно же, подхватили по мере сил? Не думаю. И ликование недальновидной части общества по данному поводу было преждевременным. То, что сила на стороне эльфов — ясно, как день, и освободить острова от их власти — иллюзия. Но за эту иллюзию ухватились многие, увлекаемые разными причинами, от вечных идей борьбы за независимость до столь же вечного желания ловить рыбку в темных водах смутного времени.

Полтора месяца тянулось противостояние, постепенно шедшее на убыль. В этом хаосе разверзшейся адовой бездны я с горечью понимала: смерть моих близких уже почти забыта теми, кто просил «возглавить» и «поддержать».

Звонка или каких-то известий от отца Эвана я так и не дождалась.

* * *

Знакомство с Брюсом Валентайном состоялось в муниципалитете Абердина, примерно через полтора года после того, как я завершила учебу и уже работала в архитектурном бюро города. Смешливый кудрявый блондин из отдела здравоохранения, приехавший на стажировку из Англии по какой-то программе обмена. С ним меня познакомила Эдме, одержимая идеей «пристроить» всех своих подруг замуж за врачей или, по крайней мере, медицинских чиновников. При этом она оставалась типичным сапожником без сапог, то есть, замуж вовсе даже не собиралась.

— Загибай пальцы! — строго сказала она, когда пришло время посплетничать о первом свидании в кафе. — Брюс — красавчик. Не спорь со мной, женская половина муниципалитета тает, едва увидит его льняные локоны. Итак, первое: красавчик. Второе: умница, продвигает социальные программы детского здравоохранения. Третье: он сделает блестящую карьеру, не сомневайся, ему сейчас всего двадцать семь, все впереди. Усекла?

Мораль была ясна: хватай и беги, но пытаться внушить мне мысль о выгодной партии на самом деле была провальной. С Брюсом я чувствовала себя интересно, просто, легко — без того угара физической страсти, которую я некогда испытывала к Дэю. Он — эльф, я — человек, продолжения не было, да и быть не могло, хотя мы очень тепло расстались. С Дэйелем было хорошо, но нам не суждено было стать парой — никогда. Брюс же был человек, моя ровня по биологическим и социальным параметрам, с ним я видела будущее, обычное будущее счастливой женщины.

Мы и были счастливы — около года, обменявшись словами о любви и строя совместные планы. Я познакомила Валентайна с папой, и обе стороны, вроде бы, быстро прониклись друг к другу симпатией. В круг знакомых постепенно втянулись родственники и мои подруги.

Мы сняли ту самую небольшую квартиру на Альберт-стрит, считая ее временным жилищем — до того момента, пока я не уеду вместе с Брюсом в Англию, став госпожой Валентайн. Нет ничего более постоянного, чем временное. Даже оставшись одна, я продолжала жить в той же квартире. Меня устраивала цена, качество, район…

Оставался открытым вопрос моей выработки положенного срока после окончания колледжа, но его можно было решить, погашая остальную часть долга перед государством ежеквартальными выплатами.

Когда стало ясно, что я беременна, пришла пора подавать заявление о гражданской регистрации брака.

— Увольняйся немедленно и сиди дома! — нахмурился Брюс, вертя меня и так, и этак, разглядывая живот со всех сторон, как будто в три недели он уже мог увеличиться.

— Вот еще!