Дитя четырех ветров (СИ)

Пока тетка отряхивалась, я пыталась решить, что доставляет мне больше дискомфорта: синяки или уязвленная гордость. Я, чистокровная эльфийка, пусть и дочь неизвестных родителей, прозябаю здесь, в человеческой деревне, да еще и терплю побои от какой-то бабы, возомнившей себя здесь хозяйкой!

Злость кипела, заглушая жар в щеке, боль в затылке и ноющий бок, так что, когда Марфа приблизила свою харю к моему лицу, намереваясь отдать очередной приказ, я, собрав густую слюну, плюнула ей в лицо и не хуже, чем она сама минуту назад, прошипела:

- Да пошла ты!

Конечно, после этого град ударов сначала руками, а затем и ногами, свалил меня на землю. Я прикрывала руками виски и затылок, не слишком переживая за все остальное: практика показала, что кости мои несколько крепче человеческих, и побои тетки ни разу не приносили мне ощутимого вреда, что злило ее еще сильнее.

Я еле успевала вдыхать, чувствуя боль то в спине, то в животе. Тетка то снова порывалась схватить меня за волосы и куда-то тащить, то хотела приложить головой об пол, то с дикими бранными воплями принималась пинать ногами. Тело быстро превращалось в сплошной болевой ком, я чувствовала себя подушкой для игл, насквозь истыканной ненавистными мне железками.

Я не поняла, в какой момент все прекратилось: боль все еще заполняла мое сознание, когда вопль тетки над самым ухом, в которое она перед этим вцепилась грязными, обгрызенными ногтями, заставил стадо ледяных мурашек пробежаться по спине.

- Два дня на воде посидишь - одумаешься, паршивка! - вопила тетка так, что я всерьез начала опасаться за собственный слух.

Дверь хлопнула, а я все еще лежала на полу, чувствуя полное моральное удовлетворение. "Уроки", которые еженедельно устраивала мне тетка, ни разу не остались безнаказанными. Я всегда умудрялась расцарапать ее до крови или укусить, или оставить на лице огромный синяк. Сегодня, наконец, я решилась плюнуть в это рыло!

Именно с этой мыслью сознание покинуло меня.

Очнулась в кромешной темноте, и только по точкам звезд, подмигивавших из того же маленького окошка, поняла, что до сих пор нахожусь в подвале. Предаваться воспоминаниям о том, что со мной случилось несколько часов назад, совершенно не хотелось.

Тело затекло, но я медленными движениями размялась, поднялась на дрожащие ноги. Судя по ощущениям, мое тело - один большой синяк. В темноте особенно не проверишь, но болит ужасно... Однако, пройтись по месту временного заключения, которое стало почти родным, все-таки надо, хотя бы для того, чтобы не разучиться двигать ногами.

Сколько себя помню, я жила в этой человеческой деревне, в доме Марфы со своими "сводными сестрицами", коих насчитывалось целых три штуки. Тетка, как я называла женщину, формально заменившую мне мать, долго внушала мне, что мои родители - преступники, которых держали в тюрьме и повесили. Я не до конца верила ей, а потом добрая старуха рассказала, что тетка как-то нашла меня на пороге собственного дома, и почему-то оставила у себя. Причины столь благородного поступка со стороны бабы, известной на всю округу своей злостью, никому не были известны. Тетка всегда обращалась со мной жестоко, почти ненавидела меня, постоянно била, плохо кормила, хотя излишки еды гнили каждый год, но почему-то по достижении шестнадцатилетнего возраста меня не выставили за порог, хотя побои участились.

Мне нечего делать в этой деревне, я умею читать и писать, могла бы попытаться получить образование в городе, так как читала много книг. Тетка запрещала мне их покупать и сжигала, как только находила, поэтому мне пришлось самостоятельно научиться зарабатывать на знания, и еще я, насколько позволяла моя фантазия и желание сберечь с таким трудом купленные сокровища, научилась делать тайники. Правда, тетка оказалась хитрее: заставила родных дочерей проследить, куда я прячу книги, и сожгла-таки их. Но в моей памяти их тексты на тот момент засели уже достаточно прочно, и никакие порки не могли выбить знания из головы.

Помню, стояла перед костром, глядя, как горят с таким трудом добытые ручным переписыванием газет и собиранием редких трав по болотам книги. Хотелось реветь, но в тот день я научилась принимать потери без слез и благодарила судьбу за то, что книги эти я успела прочесть. Большинство из них, кстати, касались географии и истории, хотя было много чего другого. Уж не знаю, почему именно эти две науки так будоражили мое воображение.

А ненависть тетки с того момента начала расти с бешеной скоростью. Вскоре ее бесило каждое сказанное мною слово, один мой внешний вид вызывал нервное подергивание ее кривого левого глаза. Ее родные дочери тоже не питали ко мне особой любви. Подозреваю, по той причине, что я красива и умна, а они уродливы и глупы, как и их мать. Интересно, что об их отце я никогда раньше не слышала, но это уже совершенно другая история...

- Агнес! - громкий шепот, доносившийся сверху, из маленького окошка, вырвал меня из воспоминаний. - Это я.