Дитя чудовища

Я прижал руку к груди:

— Вы меня… не помните?

Он коснулся головы и вяло улыбнулся, давая понять, что не узнаёт и заранее просит за это прощения.

Я обомлел:

— Значит, всё-таки нет… Извините.

Мне хотелось сквозь землю провалиться. Я коротко поклонился и пошёл прочь. Если он меня не помнит, возможно, я всё-таки обознался и окликнул похожего на отца незнакомца.

И тогда…

— Рэн?! — услышал я голос позади и обернулся. — Рэн, неужели это ты?!

Мужчина в поло, не отрывая взгляда, произнёс моё имя.

Я не ошибся!

Отец подбежал ко мне и заключил в объятья:

— Как ты так вырос… Тебя и не узнать!

Он не отпускал меня, а я застыл словно громом поражённый. Прохожие бросали на нас косые взгляды.

— Что же ты делал всё это время?.. — с трудом проговорил отец.

— А… Ну… За мной было кому присматривать, — невнятно выдавил я.

— Как же я рад, что ты цел и невредим… Прости, что так и не смог ничего для тебя сделать…

Отец всё так же обнимал меня и рыдал, не обращая внимания на недоуменные взгляды толпы.

— Папа…

Я пришёл к школе Каэдэ, когда у них была большая перемена. На территорию посторонних не пускали, так что о случившемся вчера мне пришлось рассказывать через ограду.

Каэдэ вздохнула с облегчением:

— Ясно. Слава богу…

— Оказывается, отец узнал о маминой смерти далеко не сразу. Все эти годы он искал меня, даже когда полиция опустила руки.

— Ясно…

— Каэдэ-э! — раздался шутливый оклик одной из трёх подружек моей знакомой, стоявших чуть поодаль. Они смотрели на нас с нескрываемым любопытством и улыбались. — Это твой парень?

— Нет, — смущённо ответила Каэдэ.

— А кто?

— Из какой он школы?

— Вот там и встречайтесь!

Девушки захихикали и зашли внутрь здания.

— Прости, — Каэдэ виновато взглянула на меня.

— Ничего. И всё-таки… как ты думаешь, смогу ли я стать обычным?

— Обычным?

— Жить с отцом, как обычный человек, учиться, как обычный человек, каждый день ночевать дома, как обычный человек. Получится ли?

Я посмотрел на здание школы Каэдэ, возвышавшееся по другую сторону забора. Одну из стен недавно отреставрированного пятиэтажного корпуса сделали стеклянной, и сквозь неё было видно учеников, наслаждавшихся большой переменой. Девушки сплетничали, ребята гонялись друг за другом, где-то репетировал школьный оркестр, кружились танцоры… Наверное, другим эти сцены казались обыденными, не заслуживающими внимания.

Каэдэ моргнула, а затем уточнила, словно прочитав мои мысли:

— Ты сомневаешься?

Я молчал.

— Из-за учителя?

— Да…

* * *

Пожалуй, о том, что произошло между Кютой и Куматэцу после этого, расскажу я.

Парень вернулся незадолго до захода солнца. Он зашёл в лачугу и очень серьёзно посмотрел на Куматэцу, сидящего к нему спиной. Мы с Татарой сразу поняли: что-то в Кюте изменилось. Но что нам оставалось, кроме как стоять в уголке и наблюдать?

— Где ты был? — спросил Куматэцу, так и не повернувшись лицом.

— Нам нужно поговорить. Я хочу, чтобы ты выслушал меня.

— Как твои тренировки?

— Погоди, на самом деле…

— Ты правда думаешь, что от них можно отлынивать?

— Дай ему сказать, Куматэцу, — вмешался я.

Похоже, в тот день наш друг с самого начала не собирался слушать ни единого слова Кюты.

— А главное — что вот это такое? — медведь бросил на стол учебник математики. — Он был у тебя на постели! Попробуй-ка объяснись.

Кюта молча смотрел на книгу, затем решительно поднял взгляд:

— Я буду ходить в человеческую школу.

— Что?!

— Потому что хочу познать мир людей.

— У тебя есть занятия поважнее, забыл? Разве не ты стремился стать сильнее?

— Я уже стал.

— Что? Не смеши!

— Я достаточно силён.

Куматэцу вскочил на ноги и ткнул в Кюту пальцем:

— В каком это месте ты силён, а?!

Столкнувшись с медвежьей упёртостью, Кюта разочарованно опустил голову:

— У нас с тобой так каждый разговор проходит. Ты не слушаешь меня, а просто выкрикиваешь, что в голову взбредёт.

— А ну, отвечай, когда это ты сильным стал?!

— Уже неважно…

— Стоять! Куда собрался?

— И ещё кое-что… Я нашёл отца. К нему и пойду. Только что решил.

— Что ты сказал??? Но!..

От потрясения Куматэцу так и застыл с раскрытым ртом.

Кюта схватил учебник, закинул в сумку и решительно вышел из лачуги.

— Стой… Эй! Вернись!

Куматэцу опомнился, выскочил, обогнал Кюту и встал у подножья лестницы, раскинув руки в стороны.

— С дороги! — раздражённо бросил Кюта.

— Не уйдёшь!

Похоже, Куматэцу собирался остановить его силой. И тогда Кюта вдруг схватил медведя за ворот.

— А!

Куматэцу опомнился уже после того, как его ноги оказались в воздухе. Кюта отточенным движением швырнул его через бедро. Учитель не успел и пальцем шевельнуть, как с грохотом впечатался в землю.

Кюта бросил на распластавшегося медведя полный боли взгляд, но сразу же отвернулся и зашагал прочь.

Куматэцу приподнял голову:

— Кюта, не уходи! Кюта!

Но тот сбежал по лестнице, даже не обернувшись.

— Кюта!..

Тщетный призыв Куматэцу растворился в ночной тьме.

По яркому летнему небу проплывали живописные кучевые облака. Во дворе лачуги ёжились от страха пришедшие на тренировку новые ученики.

— Нет! Нет-нет-нет! Ну как вы не понимаете?

— Простите.

— Догадливые поняли бы!

— Простите.

— Хватит каждый раз извиняться!

— Простите.

— Заткнитесь и проваливайте!