Дитя Дракулы

Я слишком устала, чтобы писать в дневнике. Перед отходом ко сну заглянула к леди Годалминг, которая лежала неподвижно, тихо и спокойно. Я села подле нее, взяла ее руку и прочитала короткую молитву. В шуме неослабевающего дождя мой голос звучал слабо даже для собственных моих ушей.

Потом я ушла в соседнюю комнату и улеглась в постель. Огонь в камине шипел и трещал. Чтобы отвлечь мысли от печальных событий дня, я попыталась вызвать в воображении веселые и счастливые лица любимых. Почему-то у меня это не получилось. Образы тотчас же начали отдаляться, тускнеть, а потом и вовсе растворились в темноте. Мысленно я последовала за ними во мрак и через считаные секунды с благодарностью отдалась сну.

Среди ночи я внезапно проснулась с чувством всепоглощающего ужаса. Огонь в камине не притух, а наоборот, разгорелся сильнее, и по стенам метались тени от бешено пляшущего пламени. Где-то снаружи, до неприятного близко, заходились лаем собаки, точно перед началом охоты. А надо мной, слева от кровати, стояла леди Каролина Годалминг в длинной белой сорочке.

На мгновение я словно перенеслась в далекое прошлое и вновь оказалась в Уитби, где Люси Вестенра ходила во сне на протяжении нескольких недель, предшествовавших ее превращению. Потом я вспомнила, где и в каком времени я нахожусь и что именно от меня требуется.

– Каролина, – повелительно сказала я. – Вам следует вернуться в постель. Вам нужно отдохнуть, восстановить силы и снова стать собой.

Она покачала головой, а потом заговорила таким неестественно ровным голосом, что я невольно задалась вопросом, уж не сомнамбула ли она в самом деле.

– Там тень. Тень с Востока.

– О чем вы? Мне кажется, вы тревожитесь без всякой причины.

– Она приближается. И несет с собой губительную заразу. – Кэрри умоляюще простерла ко мне руки, призрачная фигура на фоне каминного огня. – В грядущем мире не место ребенку. По крайней мере – моему ребенку.

– Прошу вас… – Я встала с кровати. – Пожалуйста, давайте я отведу вас обратно в…

Кэрри вскинула ладонь, останавливая меня, столь властно и решительно, как никогда прежде не делала.

– А потому, – продолжила она, – ребенка у меня забирают. Его удушают в утробе. Отнимают у меня.

Пламя гудело, шипело, потрескивало позади нее. На ее губах появилась безумная улыбка.

Только тогда я наконец поняла, что происходит. На ночной сорочке, между ног Кэрри, расползалось жуткое кровавое пятно. Кровь текла из нее ручьем, окрашивая сорочку алым… господи, сколько крови!

– Тень, – сказала Кэролайн. – Тень подступает к нам. Тень, которая погубит всех нас.

Но последние слова я едва расслышала – их заглушил дикий, пронзительный, отчаянный крик, который уже много дней копился во мне.