Дитя Дракулы

– Участковый инспектор Джордж Дикерсон, – представился он, протягивая руку. К некоторому моему удивлению, он говорил с выраженным американским акцентом. – Прошу прощения, сэр, что заставил вас ждать.

– Ничего страшного, – ответил я. – У вас наверняка много дел.

– Да, работы всегда по горло, сэр. Мне доложили, вы пришли сообщить о пропаже человека. Имя персоны – Джон Сьюворд?

– Так точно.

– А вас зовут… – Он достал из кармана сюртука блокнот и, сверяясь с ним, разыграл целую пантомиму, прежде чем произнести мое имя: – Джонатан Харкер?

Я кивнул. В ответ инспектор посмотрел на меня так, словно мы с ним когда-то очень давно, возможно в детстве, хорошо знали друг друга и теперь он пытается разглядеть в моем нынешнем лице знакомые черты. Он немного помолчал, вероятно обдумывая, какую линию поведения разумнее выбрать.

– Буду с вами откровенен, сэр. Дело в том, что на днях Джон Сьюворд сам приходил сюда.

– Неужели?

– Да, сэр. Насколько я понимаю, он проводит свое собственное расследование.

– О господи. По поводу чего, позвольте спросить?

– По поводу одного моего коллеги. Старшего инспектора Мартина Парлоу.

– А за каким чертом, – осторожно проговорил я, – Сьюворду понадобился старший инспектор? Надеюсь, у него нет никаких проблем?

– Криминальных – нет, сэр. Но вид у вашего друга был весьма встревоженный. Насколько я понимаю, он хотел расспросить Парлоу насчет его прежнего напарника, давно умершего. Еще упоминал про какой-то дневник.

– А кто был напарником? – спросил я, донельзя озадаченный.

Участковый инспектор глубоко вздохнул, словно готовясь приступить к какому-то неприятному делу. А затем произнес имя, которое для меня навсегда связано с самой коварной формой зла.

– Ренфилд, сэр. Недоброй памяти инспектор сыскной полиции Р. М. Ренфилд.

Я покинул Скотленд-Ярд и общество Дикерсона в совершенном смятении и тревоге. В голове толпились мрачные картины печальных событий, на попытки забыть которые я в последние десять лет потратил чертову уйму сил. Я был настолько поглощен своими мыслями, что по выходе из здания, когда начал искать кэб, буквально столкнулся с высоким худым человеком, которого после секундного замешательства узнал.

– Артур, друг мой! Что привело вас сюда?

При ближайшем рассмотрении лорд Годалминг выглядел еще более бледным и изможденным, чем в прошлую нашу встречу.

– Джек… – проговорил он слабым, прерывистым голосом, какого я у него не слышал никогда прежде, даже в те страшные дни. – Джек куда-то пропал. Его никто не видел уже почти неделю.

– Знаю, – сказал я. – Знаю. И боюсь, в этом деле скрыто гораздо больше, чем мы понимаем в настоящее время. Но, Артур, послушайте… я глубоко сочувствую вам с Кэрри. И искренне сожалею о вашей потере.

Я протянул руку, и он ее пожал.

– Спасибо, – после долгой паузы произнес он, глядя вдаль. – Благодарю вас за соболезнования.

– Не за что.

– Я слышал, ваша жена была очень великодушна и сострадательна.

– Да, – сказал я, и вновь наступило молчание.

– Вы уже поужинали? – наконец спросил Артур.

Я ответил отрицательно, после чего он с малоубедительной живостью воскликнул:

– О, в таком случае вы должны поужинать со мной в клубе! Еда там вполне сносная.

Я было запротестовал:

– Вообще-то, я должен… Мина будет…

Но благородный лорд поднял руку:

– Ерунда! Кроме того, сегодня я особенно нуждаюсь в обществе доброго друга. Да и… – Он на мгновение умолк и потер виски, словно пытаясь снять подступающую головную боль. – Просто поговорить хотелось бы.

Клуб Артура (этот, во всяком случае) оказался ровно таким, как я ожидал: воплощением исключительной роскоши и комфорта. Еда была отменной, вино превосходным, а разговор, поначалу не очень клеившийся, постепенно становился все непринужденнее.

Артур весьма многословно выразил сожаление, что неотложные дела в парламенте в последнее время не позволяли ему проводить больше времени с женой.

Похоже, он оставался непримиримым противником закона о чрезвычайном положении, наделяющего Совет Этельстана особыми властными полномочиями.

– Это самое настоящее жульничество, – сказал он. – Причем жульничество, опасное для страны.

Я пожелал Артуру успеха в его деятельности, хотя и признался, что упомянутый закон кажется мне скорее теоретическим по своей природе. Поговорили мы и на другие темы: о Каролине, о Мине и Квинси, о бедном голландце, по-прежнему лежащем при смерти.

Что же касается исчезновения Джека Сьюворда, здесь мы оба не знаем, что и думать. Подобное поведение, несмотря на возрастающую с годами эксцентричность доктора, совершенно для него не характерно. Мы с Артуром поклялись сделать все возможное, чтобы его найти. С течением вечера и с увеличением количества потребленного алкоголя мы даже начали снова произносить ужасное имя из прошлого – имя пациента психиатрической лечебницы, который, как теперь выяснилось, когда-то служил в полиции Его Величества.

Артур тяжело вздохнул и спросил:

– Вы чувствуете это?

– О чем вы?

– Об ощущении, будто что-то смыкается вокруг нас. Как сеть. Стягивается все туже и туже.