Дитя короля

— Мой дар, — шепчет мужчина и ложится рядом, и я, завернутая в кокон его тепла, снова засыпаю.

Открываю глаза и сталкиваюсь с лицом моего врага. В синих глазах мерцает стужа и ярость. Я отстраняюсь и испуганно вскрикиваю.

— Это я, — он протягивает ко мне руки, а я не могу сообразить, что происходит, и где нахожусь.

— Нет, Марьян! Пожалуйста…

Мужчина тихо рычит, стискивает губы, а потом рывком подгребает под себя и шепчет в ухо:

— Он мертв, Дарайна, — и я узнаю оттенок голоса, нахожу в знакомом тембре нежное звучание.

— Эмилиан? — опадаю и вжимаюсь в его горячее тело.

— Да, — он ослабляет хватку, перебирает волосы, поглаживает плечи. — Ты едва не утонула, моя девочка. Почему не вызвала меня раньше? Не сказала, что магия так наполняет тебя?

— Ты не пришел к завтраку, я подумала… что ты не хочешь меня видеть.

— Я был занят, — шепчет и целует за ухом.

— А ребенок? — испуганно поглаживаю себя по животу, а Эмилиан мягко смеется в ухо. — У меня кости ломались, кожа рвалась. Это было ужасно больно…

— С ним все хорошо.

— Почему во мне столько магии? — мне хочется расплакаться, как ребенок, но я только сильнее прижимаюсь к Эмилиану и наслаждаюсь теплом мужчины. — Я прошла раскрытие только двух стихий, воздух и воду, а что будет дальше?

Король ведет ладонью по спине, заставляя подрагивать от мурашек, и рассказывает:

— Говорят, что пятая часть магов на Ялмезе скрывают свои дополнительные способности. Это слухи, но я сам — не чистый маг воды.

Король разворачивается на спину и, проговорив быстро незнакомые мне слова, выпускает лазурные нити перед собой. Мун, приняв полный облик, встряхивается, приподнимает кисточки ушек и прыгает ко мне на руки. Кот лижет лицо и мурчит, а я смеюсь и слушаю, что говорит Эмилиан:

— Фамильяры никому из наших магов не доступны. Насколько я читал в книгах Древних — только они умели призывать на помощь животных и магических существ.

— А я смогу? — отбиваюсь от игривого Муна-Топаза, что покусывает мои пальцы и мягко толкает меня в бок.

— Мы обязательно попробуем, когда ты восстановишься. Сейчас искра истощена, лучше не перебарщивать с этим, можно выжечь себя.

— А что будет с магом, если его искра иссякнет?

— Дара, а что случается с человеком, если он перестает дышать? Если перестает биться сердце?

— Но я же жила как-то без магии? — когда Мун, успокоившись, укладывается у меня в ногах, а тянусь к Эмилиану и сплетаю наши пальцы. Золотые ветви мягко выскальзывают из-под ткани ночной сорочки и цепляют метку у Эмилиана на груди. Король кажется таким сосредоточенным, сильным, но стоит лозам углубиться, его глаза вспыхивают, и он поворачивает ко мне голову, а во взгляде я читаю безумную страсть и желание. И я хочу его, но только это странно, неправильно как-то. Будто меня опоили афродизиаками и заперли в одной комнате с мужчиной.

— Да, она была в зачаточном состоянии, — поясняет Эмилиан, а сам плетет на моей коже теплые ленты прикосновений. Гладит по ключице, не стесняясь спускается к груди и сжимает сосок. — На земле нераскрытая магия чаще умирает с человеком от старости.

— А Марьян, или Мариан, точнее, он был магом?

— Был, — король слегка передергивается, смахивает плечом, будто там призрак сидит. — Но он переместился на землю после Жарвы — и, скорее всего, был пуст. Как он выжил, я не знаю…

— Он был живее всех живых. Его невозможно было ранить или убить. Думаешь, что не пытались? Множество раз. Он казался мне бессмертным.

— Давай, не будем о нем? — вдруг говорит Эмилиан. — Мун так скучал, — он нежно кладет ладонь на мою щеку, переступает кончиками пальцев по виску и забирается в волосы. — Я думал он во мне дыру выест, Дарайна, — замолкает и тише: — И я скучал.

— Я что снова несколько суток провалялась без сознания? — прикрываю глаза и млею от его массажа. Эмилиан такой нежный, бережный, не заметить это может только дура, потому я, в который раз, прогоняю из своей головы образ мужа. Он умер, я не буду за ним страдать, я буду жить дальше.

— Всего сутки, Дарайна, — Эмилиан переплетает наши пальцы и тянет мою кисть к губам. — Но для меня и минута без тебя — вечность.

Неожиданно ярко вспоминаю, как болело все тело, как рвали меня на части крылья, как ломались кости, вздрагиваю и тяну короля за шею, заставляя наклониться.

— Трансформация всегда будет такой… болючей?

— Нет. Только первый раз. Некоторые проходят это в юном возрасте и не помнят боли.

— Эмилиан, я чувствовала превосходство, когда была этим… зверем. И я хотела тебя убить, это было очень опасно. Ты ведь знал.

— Знал.

— Почему тогда…

— Тебя это удивляет?

— Немного, — вдыхаю пряно-сладкий запах яблок, что заставляет меня покрыться приятными «мурашками». — И слова любви мне слышать странно.

— Я приручу тебя, моя королева, — Эмилиан прижимается к губам. Мягко оглаживает их языком, не заставляет раскрываться, но я делаю это неосознанно: сама толкаюсь и сплетаю наше дыхание.

Глава 38. Эмилиан

Ждать тысячи дней, любоваться на расстоянии, искать во всех возможных мирах, не сметь прикасаться, испытывать вину за другого… Все это преследует, мучает, выжимает из меня последние силы.