Дитя Марса

Люди такого склада реагируют на неприятности одинаково, единственным доступным им способом. Паркхерст не прикладывался к рюмке с самого Сириуса-21, но осознав серьезность положения, прямиком направился в «Звезду и путника» – небольшое процветающее заведение неподалеку от космопорта, где жизнь и отношения налаживались благодаря благостному потреблению дешевого джина. Оставшихся у Паркхерста денег хватило на два дня. Часы подарили еще двое суток блаженного забвенья. Запасной гардероб – еще три. Паркхерст утолил физическую жажду, но лишь раззадорил душевную. Не считая последней рубашки, на продажу оставалась единственная вещь, Изольда, и он продал ее – отдал за десятую часть стоимости, так и не услышав исполнения своей любимой арии «Leibestod»[14], ради которой, собственно, и создавалась певица. Три дня спустя, основательно протрезвев, Паркхерст понял, что натворил – и повесился. Очередным владельцем Изольды стал миссионер по имени Ньюэл, стремившийся обратить в свою веру всех язычников галактики, помочь им увидеть вещи в истинном свете – а именно такими, какими их видел сам Ньюэл, убежденный адепт неохристианства, более известного в народе как ФДРизм. Новое религиозное направление зародилось в двадцатом столетии, после провозглашения Франклина Делано Рузвельта вторым Христом.

У Ньюэла был собственный корабль «НАВ» – названный так в честь учрежденного Рузвельтом Национального агентства по восстановлению экономики,– с разборной часовней в трюме. Закоренелый холостяк, миссионер скитался по городам и весям, сопровождаемый одиночеством и неприязнью. Изольда понадобилась ему, чтобы составить компанию, а заодно содержать в чистоте корабль, стряпать и чинить носки.

Первой – и последней для Ньюэла – остановкой после Проциона-16 оказалась Идвандана, захудалая провинция на юге Гаммы Волопаса-4. Местное население отличалось кирпично-красным оттенком кожи и невысоким, почти карликовым ростом. Их волосы, благодаря особому клейкому компоненту, всегда стояли дыбом, а единственным источником пропитания служили пвейтлы — похожие на коров существа, чье молоко обитатели Гаммы Волопаса-4 пили, мясо ели, а шкуры пускали на набедренные повязки, вигвамы и бурдюки. Периодически туземцы поедали друг друга, внося разнообразие в рацион.

Племя, которое решил облагодетельствовать Ньюэл, с самого начала отнеслось к ФДРизму со скепсисом. Заповедь «отнимать у богатых и раздавать бедным» аборигены соблюдали регулярно (подразумевая под «богатыми» врагов, а под «бедными» себя), однако не видели в этом никакой религиозной подоплеки. Систему страхования по старости они считали бессмысленной, а льготы для инвалидов не вызвали у них ни малейшего энтузиазма. Когда обитатель Идванданы достигал пенсионного возраста, его запекали на костре, чтобы съесть. Если в результате болезни или несчастного случая кто-то из соплеменников превращался в обузу, его также запекали на костре. Так всегда было, есть и будет. В здешних краях чтили единственного бога – Бруггиля, великана, поселившегося в огненной горе. Иногда Бруггиль гневался, и его огненное дыхание вырывалось наружу.

Будь преподобный Ньюэл разумным человеком, он бы незамедлительно упаковал свою часовню и поспешил унести ноги. С другой стороны, разумный человек не пытался бы навязывать свои религиозные взгляды дикарям, не брезговавшим каннибализмом.

Стрелу он заметил, лишь когда та вонзилась ему в грудь – впрочем, заметил на короткое мгновение. Преподобный рухнул – надо сказать, весьма цивилизованно – на ступени часовни, которую любил так, как иные мужчины любят женщин или вино. На этом цивилизованная часть закончилась: выскочив из близлежащего леса, идванданианцы споро освежевали добычу, после чего рванули по трапу в поисках особи, негласно принятой за подругу миссионера. Изольда хлопотала на кухне, готовила завтрак, поэтому предводителю воинов не составило ни малейшего труда бесшумно подкрасться к ней со спины и вонзить нож между лопаток. Нож был отменный – длинный, острый, гордость торговца трепангами, снабжавшего местных всякой всячиной,– он прошел через все тело и вышел меж синтетических округлостей. Воин ликовал до тех пор, пока Изольда не обернулась и не двинулась на него, вынудив посрамленного противника спасаться бегством.

Вернулся он с подкреплением и вождем племени Сконсдоггугилем. Мужчины вступили в длительную дискуссию; под конец несостоявшийся убийца приблизился к Изольде и вытащил нож. Острие не причинило ей никого вреда, не задев даже микроскопические сильфоны, благодаря которым грудь равномерно вздымалась и опускалась, имитируя ритмичное дыхание. Вдобавок, кожа Изольды обладала способностью к регенерации, поэтому оставленные ножом раны моментально затянулись. Разглядеть это дополнительное чудо мешал корсаж клетчатого платья, купленного Ньюэлом, однако вождь и без того увидел достаточно: несомненно, перед ними была Невеста Бруггиля, ниспосланная с огненной горы, дабы испытать стойкость своих чад.