Дитя Меконга

«Не нарочно»?

Так это вроде бы логично.

«Не хотел»?

Тоже вроде бы понятно.

Тонг сглатывает, чувствуя, с каким трудом ему это даётся.

Тыльная сторона чьей-то ладони касается щеки, шеи, а потом исчезает. Присевший на корточки Най перетекает с носков на пятки, чуть отклоняясь и озвучивая:

— У него жар.

— Какого ты полез с температурой в бассейн⁈

Последнее уже ему. Най не кричит, однако голос звучит так, что лучше бы это был крик.

— Поднимайся. Собирайся и выметайся. Чтобы сегодня тебя в универе больше не видели.

— На утреннюю тренировку в понедельник тоже не появляйся, — добавляет Ком. — Синг, помоги другу подняться. Вы ведь вроде живёте в одной квартире? Отвези и пусть отлежится.

— Со мной всё в порядке…

Подняться на ноги внезапно оказывается не так уж и просто. Голову ведёт и сдавливает, будто в тисках, а бьющая тело дрожь и внезапная слабость делают ещё хуже.

— Я на скутере…

— Синг, забери его нахрен отсюда! — командует Най хмуро и отворачивается.

— Идём. Я тебя отвезу.

— И проследи, чтобы он отлежался, — командует Ком. Он, в отличие от Ная, пристально следит за происходящим и провожает взглядом до самой раздевалки. По крайней мере, Тонгу кажется, что он чувствует взгляд президента клуба до тех пор, пока не переступает её порог.

А ещё слышит тихое, но вполне отчётливое: «Вы видели? Что у него на пояснице? Татуировка? Странная какая, как чешуя».

* * *

— Давай, идём. — Шепчут у самого уха и тянут за запястье вперёд, будто сам он не в состоянии найти дорогу.

Шепотки остаются позади, как и мысли о том, что оказывается почти никто его «татуировки» не замечал раньше. Зато теперь о ней наверняка весь клуб будет знать. Кто не видел, тому расскажут.

«Дерьмо!»

Растерев ладонью лицо, Тонг переступает порог раздевалки. Никто не идёт за ними, не пристает с расспросами…

— Соберёшься сам?

— Не ребёнок, — ворчит Тонг, чувствуя, как царапает горло.

— Конечно не ребёнок. Сядь и не дёргайся, ты еле на ногах стоишь.

— И что? Отстань и сам собирайся. А ещё лучше иди обратно. Тренировка ещё не закончена. И отстань от моего шкафчика.

Синг оказался настолько проворен, что успел уже вытащить из шкафчика полотенце, которое Тонг и выхватывает из его рук, чтобы вытереться. О том чтобы сначала принять душ Тонгу даже думать не хочется.

— Иди, давай, возвращайся.

— Я обещал старшим, что отвезу тебя, — Синг и сам не стоит на месте, принимаясь быстро приводить себя в порядок и собираться. — Значит отвезу. И ни слова больше.

Тонг морщится, но замолкает, возвращая кольцо на палец и принимаясь одеваться. Сил с каждой минутой становится всё меньше, будто те куда-то утекают.

* * *

— Я на скутере…

— Постоит твой скутер! Потом заберёшь.

На запястье снова смыкаются пальцы: крепкая сильная хватка, что даже причиняет боль. Боль что…

— Что ты сделал? Что ты только что сделал⁈

Голос кажется знакомым и незнакомым одновременно: мужской, холодный и злой. Будто Тонг что-то сделал плохое его обладателю.

Зажмурившись, Тонг встряхивается, отгоняя этот голос, а когда открывает глаза, то оказывается уже у распахнутой двери машины. Хватка на запястье исчезает.

— Садись давай. И пристегнись.

На этот раз Тонг не спорит. Если он упускает куски реальности, то садиться на скутер точно не стоит. Тем более в роли водителя. Так что Тонг послушно опускается на переднее сидение и защёлкивает ремень.

— Молодец, — комментирует Синг, садясь за руль. — Вот бы сразу так.

— Ещё раз…

— Всё, молчу. Поехали. Если станет холодно — скажи, убавлю кондиционер.

Синг поворачивает ключ зажигания и жмёт педаль. Тонг чувствует, как трогается с места машина: мягко, плавно, однако вместе с этим движением приходит и другое… Чьи-то пальцы снова сжимаются на запястье.

— Что ты только что сделал⁈

Тонг в испуге сжимается, а сознание словно разделяется. С одной стороны он чувствует сидение, то, как прижимается к нему ремень безопасности. С другой… Этот голос и прикосновение: большая, легко обхватывающая его запястье ладонь, будто оно совсем тоненькое и хрупкое, и ком в горле, что застревает от чужого крика.

— Только не спи. Если уснёшь, я тебя не дотащу, — ворчит совсем рядом Синг, но голос его звучит приглушенно. — Слышишь?

Колено толкают, судя по ощущениям кулаком, и Тонг на автомате кивает, облизывая сухие губы, прежде чем отозваться:

— Слышу. Не усну. Смотри на дорогу.

— Что ты сделал⁈

— Ничего… — хрипло шепчет Тонг, зажмуриваясь сильнее.

— Что? Тонг, ты что-то сказал?

— Нет, — Тонг мотает головой, так и не открывая глаз. Только откидывается затылком на подголовник и сжимает кулаки, так что короткие ногти впиваются в кожу ладоней. — Ничего.

— Сделал, маленький паршивец, — шипит всё тот же голос. Он звучит то громче, то наоборот тише. — Я видел. А ну верни живо! Слышишь меня? Верни!

Тонг мотает головой и сжимает губы сильнее. Даже ладонью их закрывает, свободной, не той на которой сомкнулись призрачные пальцы, и сердце в груди грохочет будто бешеное.