Дитя Ноктурны

— Но как? — Она так смотрела на него иногда, будто он знал все ответы. За что ему это испытание? Она так доверяет ему, верит, что он чувствует себя тварью. Пальцем он провел по изгибу ее верхней губы и улыбнулся.

— Так же, как и Лика: любовью. Попробуй.

Она не смогла. Она не любила себя, вдруг понял он. Его ладони легли на ее руку, которой она пыталась залечить себя.

— Та, что знает и ведает обо всем под землей и на земле, под водой и на воде, в небе, одарила тебя способностью смотреть в души, сочувствовать им и биться за тех, кого любишь. В какой-то степени ты становишься Матерью, той, что жертвует собой ради своих детей, не замечая опасности. Но если хочешь спасти друзей, спасти этот мир и своих родных, ты должна помнить и о себе. О той девочке Насте, что однажды вышла из самолета в Барселоне, полная девичьих простых надежд на счастье. Ты должна заботиться о ней, любить ее, потому что твоя огромная и невероятная сила заключена в ее хрупком теле. Приложи ладонь покрепче и почувствуй, как регенерируются ткани, как проходит инфекция, затягиваются раны. Кожа снова смыкается, залечивается полностью, не оставляя и следа. Боль уходит.

Она вдруг наклонилась к нему и прижалась к его губам. Ему снесло голову от энергии, заколовшей под кожей иголками, только сейчас он сам понял, что сознательно соблазнял ее прикосновениями, почти не веря в успех. Но она уступила. Он зарылся пальцами в ее волосы, ответил, и лишь яркая вспышка золотого света испугала ее и заставила отскочить, тяжело дыша от горячего поцелуя. Увидев, что ей не по себе, он встал и вышел, прикрыв за собой дверь. Прижался к косяку спиной и закрыл глаза, пытаясь взять под контроль бурлившую кровь. Как надышаться ею? Как принять ее судьбу? Как же тяжело выбирать между человеком и человечеством!

Настя прикрыла ладонью глаза, откинувшись на диване. Что она наделала! Сама на него набросилась! Но он был так хорош, так красив, его голос творил с ней страшные вещи: слепил, заглушал голос разума, ускорял сердцебиение, что она смотрела, как завороженная, на его губы, с которых слетали эти бархатные слова, а потом вдруг не выдержала.

Как же стыдно… но тут она отвлеклась от самобичевания, заметив, что подняла раненую руку. А боли-то нет. Она быстро размотала повязку Риты: раны не было. Это он? Или все-таки она? Настя провела рукой по икрам, которые все еще зудели, и когда боль стихла, убедилась, что ран нет.

Он прав, в ней таится просто страшная сила. Она подумала о той раненой (или все-таки умершей?) птице. Да… Теперь она была уверена: птица была мертва. И она вдохнула в нее жизнь снова. Но как такое возможно?

Настя еще долго сидела бы в раздумьях, но дверь открылась и вошел Цезарь.

— Нам пора, Настя.

ГЛАВА 13

Азазелло посмотрел, как корчится от боли Лика, перевел взгляд на Ноктурну. Ангела ежедневно пытали, чтобы доставить удовольствие Ноктурне, но сейчас та сидела и смотрела на мучения пленницы практически безучастно. Азазелло даже не был уверен, видит ли она ее вообще.

Под полупрозрачными складками платья угадывался растущий живот. Иногда он шевелился. Скоро она породит смерть всему. И этот мир перестанет существовать.

Ежедневно Ноктурна насылала все новые и новые беды вокруг, питаясь страданиями и слезами. Но до последнего столкновения с Настей у нее было прекрасное настроение. Теперь же она была мрачна и зла.

Азазелло едва мог спрятать насмешку над Ноктурной. Он не зря столкнул инкуба с Наташей: девочка ему должна была пригодиться. Сейчас он обдумывал последние пункты своего плана. Нельзя ошибиться. Надо рассчитать все до конца.

Этот план он разработал в одиночку, наблюдая за тем, как Старая Мать играет Настей. С того самого момента, как говорящая с призраками своим существованием подала идею о воскрешении Ноктурны, Азазелло следил за ней. Он чувствовал, что у Старой Матери свои планы, но был с ними не согласен. Он хотел разрушить власть Отца. Стереть в порошок всех ангелов и демонов, а особенно — Самаэля. Столкнуть их всех с Ноктурной, посмотреть, как она уничтожает их, как гибнет сама, оставить в живых только Настю, ведь в ней сила Матери. А потом прикончить и ее, когда станет не нужна.

Мать еще скажет ему спасибо, когда только она станет править миром. Только она может дать миру необходимый покой, присмирить саморазрушение человечества, усилить энергию природы. И тогда он, Азазелло, станет тем, кем являлся до сих нор Самаэль. Властелином душ.

А пока… пока он смотрел, как демоны кусают и жалят Лику, и думал о том, как подступиться к Насте. Без нее его план рушится на глазах.

— Почему именно здесь? — Настя осмотрелась вокруг.

Граф Виттури пожал плечами. Он стоял чуть впереди нее, плечи расслаблены, но эта поза была обманчива: мечи в его руках блестели на ярком солнце. А если граф обнажил мечи, значит, противник рядом.

Песчаная местность казалась пустынной. Редкие деревца лишь на горизонте сливались в зеленый лес. Жара стояла страшная, а море блестело рядом и манило прохладой.