Дитя подвала

Обычно все предыдущие сны Артура проходили по одному и тому же сценарию, как под копирку, мало чем отличаясь от того, что произошло в действительности много лет назад. Возбужденная группа детей гонит насмерть перепуганную Машу, худенькую рыжеволосую девочку, словно стая волков – олененка, отбившегося от матери. Летят камни и палки, появляется первая кровь. Затем – надрывно-отчаянный крик, и Маша исчезает…

Этот сон был совсем другим.

В нем Артур вступается за несчастную девочку и смело раскидывает преследователей в стороны. Даже девочек (а среди измывавшихся над Машей были и они). В этом сне Артур становится сильным, отчасти осознавая причину – ведь, вставая на защиту слабой девочки, он совершает благородный поступок! И небеса помогают тем, кто борется за справедливость…

Однако вторая часть сна оказывается уже не такой торжествующе-радужной.

Стремительно темнеет небо, начинается дождь. Почему-то в лесу он оказывается совершенно один. Но если с его жестокими однокашниками все понятно – они разбежались по зарослям, то куда подевалась Маша, которую он, по сути, спас от смерти?!

Артур шагает вперед, старательно вглядываясь в лес. Ему мерещатся тени, мелькающие среди деревьев. Разыгравшееся воображение рисует образ один ужаснее другого – это вовсе не тени, а жуткие монстры, возглавляет которых Хозяин Подземного цирка. Только при одном воспоминании о нем у Артура сводит судорогой конечности и бросает в ледяной пот.

По лицу хлещет обжигающе колкий дождь, вызывая дрожь. Наконец он выходит на крошечную полянку, уставившись на зияющую дыру прямо посередине. Она похожа на гниющую, застарелую рану, вылечить которую уже невозможно, и у Артура щелкает в мозгу:

«Колодец».

Да, колодец.

Заброшенный колодец на своем неизменном месте, и даже клочок зеленого платья висит на щепке, отслоившейся от почернелой доски.

«Маша! – кричит Артур, осторожно подходя к колодцу. – Я спасу тебя! Потерпи немного!»

Краем помутневшего сознания, тяжело ворочавшегося в тревожном сне, словно кусок льда в холодном море, он отчетливо понимает, что Маша давно мертва. Бедняжка провела в колодце три дня, мучительно умирая от тяжелых ран и обезвоживания. Но может, сейчас он успеет спасти девочку?!

Но…

Это ведь как в игре. Ты не прошел сложный уровень – получи новую жизнь и новую попытку!

Воодушевившись, Артур наклоняется, пытаясь хоть что-то разглядеть в вязко-стылой темноте.

«Маша!!! Ма…»

Однако в ту же секунду крик застревает в глотке – на него таращатся два желтых глаза. Слышится хриплый стрекот, и из темноты начинает медленно выползать жуткая паукообразная тварь. Клацает громадная челюсть, из которой капает дымящийся яд, клешни остервенело скребут по поросшим мхом стенкам колодца. Артур вопит не своим голосом, отшатывась.

И замирает на месте.

Вокруг него лежат ребята. Те самые, что издевались над Машей. Вон Олег Тюрин, вон Аня Хотина… Они похожи на сломанные, забытые куклы – сплющенные, поблекшие и жалкие. Их кожа серая, как тающий у обочины снег, и Артур с ужасом понимает, что они мертвы.

«Я не убивал», – хочет сказать он, но из горла вырывается лишь сиплый писк.

Конечно, Артур не убивал. Но они мертвы, в этом нет никаких сомнений.

Между тем кожа мертвых детей постепенно темнеет, съеживаясь и обугливаясь, как горящая бумага, пока полностью не истлевает. Появляются кости, которые быстро покрываются сетью трещин. Они, разрастаясь, крошатся, кости превращаются в прах, который тут же развеял ветер. Вскоре от дошкольников остаются лишь бесформенные пятна, от которых в прохладный воздух поднимаются струйки дыма, как от тлеющих углей.

За спиной слышится хриплое дыхание, ноздри улавливают зловоние мертвечины, и Артур, не оборачиваясь, с душераздирающим криком бросается прочь…

Он скинул с себя перекрученное одеяло, свесив ноги с кровати. Сердце, ударяясь о ребра, колотилось так гулко, что, казалось, оно разбудит мать, спящую в соседней комнате. Насчет отца можно было не волноваться – сегодня он домой не пришел.

Парень слез с постели и, включив настольную лампу, сел за стол. Выдвинул ящик, достав картонную папку. Из нее Артур с величайшей осторожностью извлек несколько измятых, тронутых временем фотографий. Подушечками пальцев медленно провел по лицам детей, изображенных на фото. Задержался на Маше. Если ему не изменяет память, это был один из последних снимков с девочкой.

– Прости меня, – прошептал Артур.

Некоторое время он сидел как изваяние и, не мигая, рассматривал фотографию. Затем убрал ее обратно и, выйдя из-за стола, шагнул к двери. Затаил дыхание, прислушиваясь.

Тихо.

Он удовлетворенно выдохнул.

В последнее время мама сильно сдала, изменившись как морально, так и внешне. Ее все чаще подводила память, глаза были постоянно красны от слез, кожа усохла, став похожей на старый пергамент.

А еще она стала задавать Артуру странные вопросы.

Вопросы, которые ему совершенно не нравились и утомляли его.

Он надеялся, что мама прекратит лезть в его личные дела. Но если она не прекратит…