Дитя подвала

В воздухе зависла напряженная пауза.

– Сергей Александрович? – позвал Виктор. – Это все, что я хотел вам передать. Они все сейчас задержаны, их проверяют на возможные правонарушения… Если вы хотите лично убедиться…

– Нет. Не хочу. Ты молоток… все сделал как надо, – с трудом выговаривая слова, произнес Сергей. – Все, отбой.

И прежде чем его подчиненный успел попрощаться, Малышев сбросил разговор и невидяще уставился в пустоту.

Темнота окружала его. Она шевелилась и двигалась, как живая.

Размытые тени бесшумно крались по спящим стенам, все ближе и ближе подбираясь к нему.

«Если это не Грот… Тогда…»

Он был настолько ошарашен свалившейся новостью, что на какое-то время вообще утратил способность мыслить. Липкий, обволакивающий страх, казалось, полностью затмил собою оцепеневший рассудок.

«…кто убил Ольгу?! Кто убил Евгения? И забрал Артура?!!»

Каждое слово было похоже на ржавую сваю, с садистским наслаждением вколачиваемую в мозг. И только от одних этих вопросов можно было безвозвратно слететь с петель, провалившись в самое глубокое ущелье безумия.

«Да, наверное, это все-таки я, – неожиданно подумал он в полном бессилии. – Я убил Ольгу… Я убил шилом Евгения… забрал Артура из квартиры… и сейчас сам себе преподнесу его руку… Се ля ви…»

Ему стало так страшно, что он едва удержался от вопля. Паника захлестывала, как неумолимо ледяные волны, раз за разом накрывавшие его с головой.

Малышев с трудом поднялся, ощущая себя дряхлым стариком, стоящим одной костлявой ногой в могиле.

«Это психоз».

– Пойду напьюсь, – прошелестел Сергей.

Но едва он успел сделать шаг, как за окном послышался смех. Голос смеющегося был гнусаво-хрюкающим, словно человек издавал звуки с набитым ртом.

Это было так неожиданно, что Малышев сначала даже решил, что его вновь накрыли галлюцинации. Сгорбившись, он таращился в окно, до боли в суставах сжимая ружье.

Смех не утихал, и Малышев заставил себя сделать шаг вперед.

«Это он. Виктор ошибся, и Грот пришел за тобой», – шепнул голос Марии.

Сергей поднял ружье, наставив подрагивающий ствол в окно.

Между тем смех перешел в клокочущее бульканье.

«Оно поело… а теперь решило запить ужин, не переставая смеяться», – машинально подумал он. Похоже, снаружи находился опасный сумасшедший.

«Такой же, как ты», – промолвила Ольга.

И когда невнятное хлюпанье сменилось гортанным карканьем, Малышев нажал на спусковой крючок.

Выстрел, казалось, развалил весь мир на части, словно гнилую тыкву. Мерцающей россыпью брызнуло стекло, картечь разнесла окно вдребезги, изрешетив яблоню и даже зацепив забор. Запахло дымом. Плечо тягуче ныло, словно жалуясь на бесцеремонно двинувший по нему приклад.

Смех мгновенно прекратился, и Сергей услышал шорох.

– Достал тебя, сучий потрох?!! – заорал он, продолжая держать на прицеле окно. Из неровной дыры потянуло ночной прохладой. Окно будто ухмылялось, ощетинившись кривыми прозрачными зубами, которые торчали из рамы. Осколки поблескивали в желтоватом свете уличного фонаря.

Медленно приблизившись к подоконнику, Малышев встал у занавески и осторожно выглянул наружу.

Никого.

«Позвони в милицию», – вновь заговорила Мария, но Сергей лишь нетерпеливо встряхнул головой.

Эта гнида здесь, и он ее достанет.

С кухни донесся звон битого стекла, за которым тут же последовал звук упавшего предмета.

«Он внутри».

От осознания того, что его враг проник в дом, сердце Малышева совершило кульбит, подскочив к глотке. Задевая плечами стены, он потащился на кухню. Ноги заплетались, словно на каждую из них повесили по громадной гире.

Окно было разбито, на полу валялось что-то темное.

С трудом наклонившись, Малышев подобрал продолговатый предмет. Он подумал, что дохлая кошка пахнет ароматнее.

Голова стремительно наливалась болезненным шаром, как если бы в мозг впрыснули кислоту. Сергей положил ружье на стол, принявшись неуклюже разворачивать сверток. Пальцы не хотели слушаться, они были словно деревянные, отказываясь повиноваться командам мозга. Когда тряпка была размотана, Малышев отшатнулся.

Нет.

«Это муляж», – попытался он убедить себя, глядя на скрюченную в локте руку.

Однако хватало одного взгляда, чтобы убедиться – это действительно правая рука, и она настоящая. И, судя по всему, принадлежала Артуру. Сергей узнал пальцы сына с аккуратно постриженными ногтями. Вон родинка чуть выше локтя. А вон зарубцевавшаяся рана на предплечье – последствия выяснения их отношений на так называемой «рыбалке»…

Сглотнув комок, Сергей медленно взял отсеченную конечность сына. Место среза было рваным, с торчащими наружу хрящами и осколками раздробленных костей, будто руку переехал поезд.

– Я оторву тебе все, что торчит, – прохрипел Малышев, качнувшись вперед. Его мутило, живот скручивали мучительные спазмы, к горлу подкатывала тошнота. – Оторву ноги и руки, паскуда… И хер тоже…

Ноги Сергея внезапно подкосились, и, прислонившись к холодильнику, он сполз на пол, цепляя своим телом прилепленные к дверце сувенирные магниты.