Дитя скверны

Однако стоило ему заглянуть в глаза девочки, улыбка быстро сползла с его лица. В них оставалось теперь слишком мало человеческого. Холодный блеск, приоткрывавший что-то непостижимое, не содержал в себе ни страха, ни гнева, ни презрения. Такого взгляда просто не должно было быть у ребенка, и осознание этого невольно заставило мужчину отпрянуть.

– Вот уж и правда выродок, – процедил он, быстро взяв себя в руки.

Снова приблизившись к жертве, он занес над ней меч, намереваясь вложить в него столько силы, чтобы ее хватило одним ударом разрубить ребенка надвое. Но в этот момент почувствовал, как на его голени, чуть выше сапога, сомкнулись чьи-то крепкие пальцы. Забыв о девочке, он опустил взгляд и увидел все еще лежавшего лицом вниз Ковела, протянувшего к нему свою руку.

– Смотри-ка! – весело оскалился разбойник, переглянувшись с соратником. – Воспрял ради дочери! Я-то думал, он давно уже сдох. И что дальше? Хочешь задержать меня, пока она попытается сбежать?

Но отец Демелы ничего ему не ответил. Вместо этого его пальцы сжались с такой невероятной силой, что без труда пронзили кожу и плоть, добравшись до кости. Из раны на ноге головореза хлынула кровь, разливаясь по полу, где ее и так было предостаточно. Он заверещал, судорожно дернулся, пытаясь освободиться, а потом вновь вонзил меч в распростертое на полу тело, как уже сделал это несколько минут назад, когда отнимал жизнь мужчины.

Хватки Ковел не ослабил. Он медленно поднял голову, заставляя обоих разбойников побледнеть от ужаса. Все в бескровном лице хозяина дома, его мутном взгляде и приоткрытом провале рта, из которого вываливался не подчинявшийся ему язык, говорило, что он мертв. Алые потоки, проистекавшие из его тела после ударов оружием, тоже иссякли. И все же он каким-то непостижимым образом двигался, даже после гибели пытаясь защитить то немногое, что осталось от его семьи.

С громким криком убийца снова рубанул его мечом. На помощь ему тут же поспешил соратник, но остановился на полпути, ибо рядом с пола уже медленно поднималась Залена. В окровавленной одежде со скрюченными пальцами, спутанными слипшимися волосами и опущенной вниз головой, она выглядела гораздо более чудовищно, нежели ее муж. Будто заново примеряя собственное тело, женщина несколько раз судорожно дернулась, пытаясь распрямиться.

Не успела она сделать это, как ее насквозь пронзило острое лезвие меча. Неловким, но меж тем невероятно быстрым движением она схватила второго разбойника за запястье и замерла, словно послушная кукла, ожидавшая очередного приказа.

– Убейте их, – чужим голосом тихо проговорила Демела. – Убейте их всех.

Повинуясь ее воле, Ковел встал вслед за женой, перехватив врага за одежду. Мощный удар его кулака, направленный в грудь, с легкостью сокрушил ребра человека, заставляя его сердце остановиться. Следом за этим отвратительный хруст издала шея второго разбойника, находившегося во власти Залены. Он рухнул на пол рядом с почившим товарищем, получив, как воздаяние, ту смерть, какую вместе с остальными преступниками сам без жалости сеял вокруг этим вечером.

Взяв в руки меч поверженного противника, отец девочки, неловко ковыляя, направился к выходу. За ним побрела ее мать, так и не потрудившись извлечь оружие из своего тела. Демела же, полностью лишенная мыслей и эмоций, сосредоточилась на новом и одновременно странно-знакомом ей ощущении, вкладывая в него всю себя. Ибо оно было той незримой нитью, тем последним, что в этот миг связывало ее с родителями.

Снаружи, где успела воцариться было тишина, вновь послышались громкие крики. Их быстро сменил лязг стали и исполненные боли вопли, резко обрывавшиеся во мраке ночи. Узрев в свете факелов, что противников всего двое и что те, судя по ранам, должны едва стоять на ногах, разбойники без промедления бросились на них в атаку. Они и помыслить не могли, будто мужчина и женщина, покинувшие один из ветхих домов, уже мертвы и уничтожить их окончательно окажется непосильной задачей. А потому разорители деревни умирали один за другим. Когда осознание собственного бессилия наконец проникло в их недалекие умы, а на смену азарту битвы пришли страх и отчаяние, их оставалось уже слишком мало. Они пустились в бегство, но восставшие из мертвых заметно превосходили их в скорости и, похоже, в отличие от обычных смертных, совсем не ведали усталости.

Через некоторое время, выполнив приказ дочери, Ковел и Залена вернулись. Дверь снова тихо скрипнула, пуская их обратно в дом. Выглядели они теперь еще более ужасно, ибо количество ран на их телах преумножилось, одежда была изорвана напрочь, а в глазах будто вовсе не осталось ничего от тех, кем они были прежде. Даже не обернувшись к своему дитя, они медленно прошли к столу, сели по обе стороны от него и, глядя друг другу в глаза, замерли так навсегда.