Дитя слова и музыки. Лирика. Эссе о стихах

Унесть престол от града Кия

На пограничье Византии

И воевать за целый мир.

Но вдруг, что весть, какая мука,

Чем дорожил, что воевал,

Что жил суровыми мечтами,

Степями, ко́нями, мечами,

Что ты нашел? Да что искал?

Твой град, твой сын и мать-старуха:

Ты их забыл в пылу забав.

Их осадили печенеги,

О, обернись, пока навеки,

Не стало поздно, Святослав!

Как скоро ты, наверно, мчался,

Вперед летя своих дружин,

Как после ты врезался гневно

В ряды врагов, как меч напевно

Свистал, и ты был с ним един.

Как шел во град первопрестольный

Свершением долга упоен,

Как целовал ты мать и сына,

Как пировал ты ночи длинны

Зенитом славы опьянен.

Но что тебе простое счастье,

Когда зовет в даль звон копыт?

Ты вновь идешь на юг за славой

На бой корыстный и кровавый.

Лишь сеча голод утолит.

Ты показал спесивым грекам,

Чего-де стоит русский меч,

И, буйное возглавив братство,

Ты взял несметное богатство,

Твой плод кровопролитных сеч.

Но зря презрел Свенельда-дядьку,

Того, что некогда учил

Тебя, младого, всем наукам,

Как щит с копьем ложатся в руку;

Он мудро дело говорил:

«Заклятый враг в степи не дремлет,

Окольней путь — длиннее век».

Но нет. И на порогах Днепра

Тебя убил, как будто вепря,

Свирепый воин печенег.

И, освежив от мяса череп,

Его металлом обрамил,

И сделал чашу для веселья,

И всем кричал в часы похмелья:

«Я князя гордого убил».

1 января 2017

Повелитель

по мотивам аниме «Повелитель»

Таинственный игрок,

Который жизнь свою в игру вложил,

И смерть свою, и всю свою любовь.

Кем ты мог в жизни стать?

И кем ты стал в игре?

Но что есть жизнь твоя, как не игра?

Теперь ты оверлорд,

Ты темный повелитель,

Властитель диких орд,

И нежити водитель.

Ты в окружении слуг,

Что чтут тебя как бога,

Для них ты лучший друг,

Надежда и тревога.

Тебе под тридцать лет,

Ты бодр и полон силы,

И, кстати, ты — скелет,

Восставший из могилы.

(Упс)

Я лич.

Могучий древний лич.

Который жизнь свою в игру вложил.

Ты мне скажи: кто больше любит жизнь,

Чем правящий скелет?

Мне тридцать лет.

Прощенья нет, и остановки нет,

И нет пути назад. И все ж, я рад.

Я тот, чей путь я выбрал — навсегда,

Не каждый муж похвастаться готов

Столь завидной судьбой.

Я чернокнижник, красные глаза.

Я городов владыка и гроза.

Я тот, чей льдистый разум не постичь.

Ли-и-и-ич.

25 февраля 2018

Враг

вольный перевод песни Imagine Dragons ”Enemy”

Я просыпаюсь вдруг, и жадно ловлю звук

Тишины, которая, снова битва для меня.

Я ищу, чтобы узнать, кто мне может рассказать,

Когда я к тебе спиной, наблюдаешь ли за мной.

Робки как завидят,

А в спину ненавидят.

Вот такой дурдом:

Каждый первый хочет быть моим врагом.

Бьюсь о стену лбом:

Каждый первый хочет быть моим врагом. (О-о-о-о-о)

(Поберегись)

Моим врагом. (О-о-о-о-о)

(Поберегись)

Но я готов!

И вот день ото дня, почем свет клянут меня

Я слышу злобный смех, от претендентов всех

И я держу в уме на нахалов резюме:

Да я вам покажу сообразно типажу!

Робки как завидят,

А в спину ненавидят.

Вот такой дурдом:

Каждый первый хочет быть моим врагом.

Бьюсь о стену лбом:

Каждый первый хочет быть моим врагом.

Вот такой дурдом:

Каждый первый хочет быть моим врагом.

Так что молись, клянусь

Не быть мне святым, окстись,

Мой тайный враг

Ты помолись, клянусь,

Что мне не быть святым.

Поберегись!

11 апреля 2022

Тенета сонетов

О жизни (венок сонетов)

Мадригал

Тверда, как рифма старого сонета

Из пыльной книги в дальнем уголке.

Жива, как искра в малом угольке,

Грустна, как убывающее лето.

Внимательна, что нет от ней побега,

Как змей, прельстившийся на дивный блеск.

Опасна, как опасен волчий лес,

Хрупка, как плоть и кости человека.

Но восхитительна, как Рим и Вена,

Верна, как темперированный строй.

Столь притягательна, столь совершенна

Своею чудной, робкой красотой.

Да что ни вспомни, что ни расскажи,

А все-таки прекрасна наша жизнь.

I

Тверда, как рифма старого сонета,

Где неминуче следованье строк;

Расписана судьбой по самый гроб,

На каждый месяц у нее заметы.

Сказали мудрецы: дар жизни приняв,

Младенец начинает скорбный плач,

Ведь жизнь строга, и суд ее — палач,

Отец уйдет немногим раньше сына.

Так с крика начинается их драма,

Грустна, жива, неполных сто страниц,

Но этот стих, наверно, лучший самый,

Что вдаль уносит вереницу лиц.

А может, жизнь в исканьях и в тоске —

Из пыльной книги в дальнем уголке.

II

Из пыльной книги в дальнем уголке

Узнал я: нам начало от Адама.

Живем под светом купольного храма,

Где пойманы, как соколы в силке.

Нам не дана неведомая высь,

Где с шелестом листов согласна лира.

Нам дан огонь, чтоб володеть над миром,

Огонь, что испокон нам значит «жизнь».

Мы сами, человеки, отродясь

Подобны духом дару Прометея.

Горим до пепла, в угли обратясь,

Мы сами — пламя, землю нашу грея.

И страсть зажечь жизнь новую в рядке

Жива, как искра в малом угольке.

III

Жива, как искра в малом угольке,

В том, кто прошел свой путь до половины,

Боязнь нажить недуги и седины,

Не нажив счастья в дочке и в сынке.

Раздуть от уголька большой пожар,

Как в Библии, колен чтоб на двенадцать:

Вот чисто человеческая радость,

Столь сокровенный и священный дар.

В запале дети бросят отчий дом,

Забудут землю и недавних братьев;

Они наживы ради кликнут рати,

А лучшего вознаградят крестом.