Дитя трёх стихий. Замуж за чудовище (СИ)

— Согласен, — прерывает его Вихо. — Пусть рассудит Дракон.

— Ну что ж, — после короткого колебания кивает Роу. — Если ты готов на родовой стелле, я возьму все свои слова обратно.

— Твои обвинения оскорбительны, Роу, — Вихо всё ещё порыкивает, но общее напряжение уже спадает. — Но я чувствую твою искренность. И готов подтвердить, что не имею никакого отношения к этим двум, нет трём покушениям.

— Отлично, — говорит Токела, — и давайте возьмём этого в храм, — он указывает на связанного убийцу. Если он попытается солгать, сгорит на месте.

— Но тогда мы ничего не узнаем, — как ни странно, это слова Вихо.

И в этот момент я уже понимаю, что он действительно ни причём. Его тоже интересует правда.

Оружие опущено, хотя полностью настороженность не исчезла.

Братья направляются к выходу, за ними двое воинов тащат пленника, а шаман подходит к нам:

— Вы можете присутствовать.

Идущий последним Токела поворачивается и спрашивает удивлённо:

— Но разве женщин дозволено допускать в храм кроме как в день обряда?

— Это семейное дознание. К стелле Истины допускаются все, — и лукаво добавляет. — Ну и день обряда ещё не закончился.

Лера, Мира и я обходим стол и направляемся вслед за всеми.

Меня потряхивает от волнения. После того как угроза братоубийственного поединка отступила, во мне проснулось любопытство.

В Хорнии для дознаний использовался некий артефакт Истины, который тоже хранился у жрецов. Сама я его не видела, но отец говорил, что он имеет форму шара, меняющего цвет в зависимости от того, правду или ложь говорит возложивший на него руку. Разумеется, такой способ применялся только к аристократам. Всех остальных ждала дыба.

Когда пирамида вырастает над нами, заслоняя закатное небо, я вспоминаю слова Токело, что солгавший может сгореть заживо. И содрогаюсь. Надеюсь, до этого не дойдёт. Судя по уверенности Вихо в своей правоте, ему это не грозит.

Но ведь кто-то же пытался нас убить.

Глава 21. Стела Истины и Хранитель дракона

Дракон лежал в том же положении, что и во время обряда. Я с облегчением заметила, что на прямоугольном гладком камне под его мордой ничего нет. Но в жар меня бросило, и я порадовалась, что в полумраке никто не сможет увидеть, как я краснею. Да с чего бы им на меня смотреть? Сейчас у мужчин более важные дела.

Стела Истины оказалась в затенённой части храма прямо напротив драконьей морды. Но увидеть её было почти невозможно, пока шаман не зажёг свечу и не направился прямо к ней.

Огонёк отразился в том, чего ещё мгновение назад не было — в гранях до сей поры невидимого артефакта.

Стела оказалась внушительным столбом из прозрачного материала, вписанным в круг, на краях которого стояло пять невысоких постаментов с чашами. В них шаман и зажёг огонь поочерёдно. В четырёх чашах пламя повторило цвета всех известных стихий: желтое — земля, красное — огонь, белое — воздух-металл и, почти невидимое во мраке, иссиня-чёрное — цвет воды. А вот в пятой оно оказалось зелёным, заставив меня в очередной раз задуматься. Почему пять? Впервые пришло в голову, что пятая грань — это не символ единого Асхара, а ещё одна стихия, забытая в веках. Асхар объединяет все стихии, а пятая всегда изображается именно пятой, стоящей в одном ряду с другими. Иногда ставят символ дерева. Но само по себе дерево это же не стихия, это просто деревяшка, материал. Какой же символ оно может заменять?

Разноцветные языки пламени заплясали на многочисленных гранях стелы, и их было так много, что она казалась идеально круглой. Но именно эти многочисленные грани преломляли разноцветные лучи и раскидывали их бегающими бликами по отшлифованным стенам, по боку дракона и по лицам людей, завораживая.

— Горный хрустать, один из даров земли, — тихо объяснила Лера, а я кивнула.

Шаман сделал жест, указавший нам, дальше какой черты идти нельзя. Чуть поодаль и тоже вне круга по приказу шамана встали двое воинов с пленным убийцей. Я не могла не посмотреть в сторону того, кто чуть не лишил меня мужа. Он выглядел жалким, покорным судьбе: поникшие плечи, закрытые глаза. Борода спутана.

Воины поставили его на колени у самой стены, и он как-то сразу обмяк, навалившись на неё. Я сжала челюсти, давя в себе чувство пробуждающейся жалости. Этот человек, это чудовище стреляло в Роу. А если бы ему удалось? Холод пробежал по моей спине. И я только сейчас со всей ясностью осознала, что все мои страхи перед возможностью стать второй женой Вихо — ничто по сравнению с ужасом потери. Да, пора признаться самой себе, что я люблю своего мужа. И это началось не сегодня. Я влюбилась в него в тот миг, когда он поймал меня в объятия там в Хорнии. В его запах, в его поцелуи. Только долго сопротивлялась, не понимая, как такое могло случиться.

Холод сменился жаром. А все мои страхи начали растворяться при мысли, что опасности в прошлом. Преступник схвачен, Роу жив. Но, прежде чем я отвела глаза от поверженного врага, его веки неожиданно поднялись. Он смотрел прямо на меня.