Дитя ворона

— Леди Колет, вы преувеличиваете. Энья очень аккуратная девочка, а имея данные природой такие прекрасные волосы, грешно не показывать их миру. Что же до супа, не переживайте, там вы не увидите ничего, кроме продуктов, которым и положено в нем быть, — с улыбкой сказал Девон и поманил Энью к себе. — Присаживайся и поешь.

— Что ж, если вы так считаете, то пусть. Однако в доме своего родного отца Энья не отличалась ни чистоплотностью, ни манерами. Она подавала дурной пример моей Сюзет. Жаль, а ведь они могли подружиться.

«Зачем же она лжет?», — недоумевала Энья. Из-за напряжения, никакой кусочек не лез ей в горло, и она едва сумела проглотить пару ложек дивного мясного супа.

— Ах, зря только продукты переводят. Ты даже ничего не поела. Радуйся, что герцог может себе это позволить, — снова упрекнула ее мачеха.

Знала бы леди Колет, какую неприязнь и отвращение питает к ней герцог. Как он представляет, что берет метлу попушистее и вышвыривает ненужных гостей из своего замка, да так, чтобы они забыли сюда дорогу. Но увы, не всем желаниям дано осуществиться. И пришлось Девону терпеливо ждать завершения обеда, быть вежливым и обходительным, защищая Энью, всячески нахваливая ее и убеждая мачеху в том, что девочка не доставляет ему абсолютно никаких неприятностей.

Энья и Девон даже не подозревали, что боятся и мечтают об одном и том же. Каждый сидел на своем стуле, держал то ложку, то бокал или чашку, и надеялся, чтобы визит Колет поскорее закончился.

— Думаю, девочкам будет полезно погулять на свежем воздухе. Сюзет дорогая, ступай, а ты, Энья, будь любезна и покажи сестренке ваш сад, уверена, он так же прекрасен, как и наш, — проворковала Колет. — А мы с герцогом, останемся и выпьем... чаю, — леди взмахнула пушистыми ресницами и закусила нижнюю губу, томно глядя на Девона.

Мужчина понял, к чему ведет ее маневр, и мысленно вылил на эту наивную и самоуверенную дамочку ушат[1] ледяной воды.

«Остудитесь миледи, иначе у вас из ушей повалит дым. Не моего поля вы ягодка, и мое сердце прочно занято памятью о другой».

— Ступай, Энья, — герцог подбодрил ее теплой улыбкой и девочки ушли.

— Так на чем мы с вами остановились? — томно спросила Колет, накрыв мужскую руку своей, затянутой в перчатку.

— Какое у тебя красивое платье, прямо как у меня, — высокомерно отметила Сюзет, прогуливаясь по дорожке. — И все же... не слишком-то тебе идет бледно-голубой, да и волосы распушились, из таких красивые локоны никогда не получатся...

Энья знала, что если скажет хоть одно слово в ответ, то сестрица мигом извратит его и потом будет доказывать матушке, что Энья говорила совсем другое.

— Герцог посчитал, что мне этот цвет идет. А нравятся ему локоны или нет, я не знаю, — она пожала плечами, неторопливо бредя по саду и рассказывая, что и где находится.

Колет слушала вполуха, пока не увидела грядку с фиалками. Они были огорожены от остальных цветов и рядом с ними лежали маленькая лопатка и грабельки. Энья позабыла о них и теперь жалела. Она знала, что Сюзет очень хитрая и внимательная. Любая вещь, которой Энья дорожила, если Сюзет это видела, превращалась в сломанную и выбрасывалась.

— Какие дивные фиалки, прямо как в нашем саду, — сестрица присела рядом с цветками и осторожно потрогала их лепестки. — Вижу, здесь недавно пололи... — Сюзет потрогала рыхлую землю, не боясь запачкать перчатку.

— Д-да, должно быть, садовник, — соврала Энья, стараясь говорить спокойно. — А еще здесь неподалеку есть берег моря, там много красивых раковин, и... — она едва не проболталась о русалках, помня завет Девона никому не рассказывать о волшебных существах. Обычные люди знали о них по сказкам или слухам. За чародейками-то никто не будет охотиться, а вот за чешуей русалок и их жемчугом полным-полно охотников и опасных людей.

— Да? В таком случае, я бы очень хотела посмотреть на этот пляж, интересно, он большой? Сильно ли он отличается от других, — в отличие от Эньи, Сюзет много где побывала и много чего видела, они с Колет часто отправлялись в путешествия вместе с отцом, в то время, как Энья оставалась дома.

«Должно быть, и в этот раз он куда-то уехал, вот мачеха и решила нас навестить», — подумала Энья ирасслабилась, идя в сторону пляжа, когда Сюзет нарочито громко отметила:

— Ах, какая досада!

Энья обернулась: сестра держала в руке грабли, а клумба с фиалками была испорчена. Цветки валялись в разных местах, где-то вырванные с корнем, где-то помятые и убитые.

С трудом Энье удалось сдержать гневный крик и не наброситься на мерзавку. Она так напряглась и сжала кулаки, мысленно повторяя, чтобы небеса наказали сестрицу, как не заметила, что стоящая поблизости лейка, подрагивая, поднялась в воздух и окатила Сюзет, с головы до пят в белых туфельках, дождевой, немного подгнившей водой.

Сестрица завизжала и на ее крик в сад выбежали взрослые.