Дитрих Бонхёффер. Праведник мира против Третьего Рейха

Бонхёффер притворялся, будто продолжает вести пастырскую деятельность, а на самом деле он притворялся, будто притворяется, и оставался пастором. Он притворялся сотрудником работающей на Гитлера военной разведки, а на самом деле он, как Донаньи, Остер, Канарис и Гизевиус, работал против Гитлера. Это не маленькая ложь во спасение – пользуясь выражением Лютера, можно сказать, что Бонхёффер «грешил с дерзновением». Он был вовлечен в игру с двойным и тройным дном, ставки были чрезвычайно высоки, но главным для него было знать, что во всем этом он до конца исполняет волю Бога. Для него послушание Богу было той cantus firmus , что скрепляла все разрозненные части загадки и придавала цельность самому запутанному положению.

В сентябре новые неприятности Бонхёфферу доставила RSHA ( Reichssicherheitshauptamt ), заклятая соперница абвера. RSHA, Службу безопасности рейха, возглавлял спрут Рейнгард Гейдрих, подчинявшийся лично Гиммлеру. И вот RSHA уведомила Бонхёффера, что в связи с его «подрывной деятельностью» ему запрещается впредь выступать публично. Хуже того: он обязан был регулярно являться в штаб-квартиру гестапо в Шлаве, на восточной окраине Померании, где он был официально «прописан». Таким образом у него полностью отбиралась возможность работать на Исповедническую церковь. В качестве преподавателя его еще можно было использовать, но после такого постановления Исповедническая церковь предпочла предоставить Бонхёфферу отпуск для «богословских занятий».

Бонхёффер не промолчал в ответ на подобные обвинения. Ему следовало парировать их, поддержать иллюзию, будто он лоялен Третьему рейху. Он вновь притворился дурачком и написал в RSHA возмущенное послание, заверяя в своем безусловном патриотизме. Он даже перечислял своих именитых предков и родичей, чего никогда бы не стал делать в нормальных обстоятельствах, считая подобные претензии нелепой гордыней. Но тут он проделал все необходимое с непроницаемым выражением лица и даже завершил свое послание громогласным «хайль Гитлер!». Тем не менее это письмо не избавило его от проблем, и пришлось вновь обратиться за помощью к Донаньи.

В результате переговоров с Донаньи Бонхёффер получил более серьезную должность в абвере – и игра в кошки-мышки с гитлеровскими палачами пошла всерьез. В первую очередь Донаньи хотел уберечь шурина от лестного внимания RSHA. Не следовало ему долее торчать в Померании, но и Берлин был небезопасен, а потому для Бонхёффера придумали поручение в Мюнхене.

Для начала Донаньи сам съездил в октябре в Мюнхен и обсудил дело с коллегами, а Бонхёффер тем временем затаился в Кляйн-Крёссине, писал «Этику» и ждал сигнала. В конце октября сигнал был получен – он переехал в Мюнхен и зарегистрировался там на постоянное проживание. Тетушка, графиня Калкрейт, прописала его у себя в особняке. Таков был официальный адрес Бонхёффера, подобно тому как в Шлаве – дом суперинтендента Эдуарда Блока, а как часто он отлучался и проводил дни и ночи совсем в ином месте, никого не касалось.

Теперь, когда Бонхёффер сделался жителем города Мюнхена, местное отделение абвера могло воспользоваться его услугами. Бонхёффер получил должность V-mann (сокращение от Vertrauensmann, «доверенный человек», то есть агент под прикрытием). Официально он оставался гражданским лицом и мог заниматься, чем хотел – писать «Этику», служить в церкви, вести работу в Исповеднической церкви.

Монастырь в Альпах

В Мюнхене Бонхёффер возобновил знакомство с Йозефом Мюллером, также сотрудником местного отделения абвера и одним из вождей заговора. Мюллер стал контактом, связующим Бонхёффера с Сопротивлением в Мюнхене, Мюллер же пригласил Бонхёффера пожить в Эттале, живописном бенедиктинском монастыре в Баварских Альпах, в регионе Гармиш-Партенкирхе. Для Бонхёффера то была сбывшаяся мечта: здесь, в бастионе католического сопротивления нацизму, он обрел глубокий мир и тишину вдали от берлинского шума. Аббатство было основано в 1330 году, но большая часть построек барочного стиля относилась к XVIII веку. Бонхёффер сдружился с настоятелем, и тот пригласил его гостить, сколько он пожелает, – он приехал в ноябре и прожил в этом убежище зиму.

18 ноября Бонхёффер писал Бетге: «Приняли очень тепло. Я ем в трапезной, сплю в гостевом доме, могу пользоваться библиотекой, мне выдали собственный ключ, вчера была длинная и приятная беседа с аббатом»478. Быть принятым в таком монастыре – немалая честь, тем более для некатолика. Монастырь Эттал находился примерно в пяти километрах от Обераммергау, деревни, где с 1634 года раз в десять лет ставится знаменитое пасхальное действо.