Дюбал Вахазар и другие неэвклидовы драмы

К о р о л ь  Г и р к а н и и — Г и р к а н  I V. Высокий, худощавый. Бородка клинышком, длинные усы. Нос слегка вздернут. Густые брови, довольно длинные волосы. Пурпурная мантия, шлем с красным султаном. В руках меч. Под мантией шитое золотом одеяние (что под ним, станет ясно позже).

Э л л а — 18 лет. Шатенка. Хороша собой.

Д в о е  П о ж и л ы х  Г о с п о д — в длинных сюртуках и цилиндрах. Возможно, одеты по моде тридцатых годов.

Д в е  М а т р о н ы — во всем лиловом. Одна из них — мать Эллы.

Т е т р и к о н — лакей. Серая ливрея с крупными серебряными пуговицами, серый цилиндр.

Ю л и й  I I — папа римский XV века. Одет как на портрете кисти Тициана.

 

 

Сцена представляет комнату с черными стенами, покрытыми ажурным узором «vert 'emeraude»[45]. Справа перед сценой окно, задернутое красной шторой. В моменты, обозначенные (x), за шторой загорается красный свет, в моменты, обозначенные (+), свет гаснет. В левой части сцены строгий, без украшений, прямоугольный постамент черного цвета. На постаменте, подперев голову руками, лежит на животе А л и с а  д’ О р. П а в е л  Б е з д е к а, схватившись за голову, ходит из угла в угол. Слева от постамента кресло. Ближе к середине сцены — другое. Справа и слева двери.

 

Б е з д е к а. О Боже, Боже, тщетно взываю я к имени твоему — ведь собственно говоря, я в тебя не верю. Но должен же я хоть к кому-то воззвать. Жизнь растрачена впустую. Две жены, каторжная работа — неизвестно ради чего — ведь в конечном счете философия моя так и не признана официально, а остатки картин уничтожены вчера по приказу начальника Синдиката Рукотворных Пакостей. Я совершенно одинок.

С т а т у я (оставаясь неподвижной). Но у тебя есть я.

Б е з д е к а. Что с того, что у меня есть ты. Я предпочел бы, чтоб тебя вовсе не было. Ты только напоминаешь мне о том, что нечто вообще существует. А сама ты — лишь убогий суррогат чего-то более существенного.

С т а т у я. Я напоминаю тебе о твоем пути, ведущем в пустыню. Все гадалки предсказывали, что на старости лет ты посвятишь себя Тайному Знанию.

Б е з д е к а (презрительно отмахивается). Э! Я впал уже в абсолютную манерность, предъявляя бедному человечеству бесконечные претензии, но так ни от чего и не нашел лекарства. Я как бесплодное, никому не нужное угрызение совести — на нем не распустится и самый скромный бутон надежды на лучшее.

С т а т у я. Как ты далек от истинного трагизма!

Б е з д е к а. Всё потому, что мне недоступны сильные страсти. Жизнь, растраченная впустую, безвозвратно уходит в серую даль прошлого. Что может быть ужасней, чем серое прошлое, в котором ты вынужден вечно копаться?

С т а т у я. Подумай, скольких женщин ты мог бы еще полюбить, сколько встретить новых рассветов, сколько раз ты мог бы коснуться полуденных тайн, сколько, наконец, вечеров мог бы ты провести за странной беседой с женщинами, очарованными твоим падением.

Б е з д е к а. Не говори мне об этом. Не вторгайся в сокровенную область странного. Все потеряно — все навсегда отнято у меня безумной, беспросветной скукой.

С т а т у я (с жалостью). Как ты банален...

Б е з д е к а. Покажи мне того, кто не банален, и я принесу себя в жертву на его алтаре.

С т а т у я. Я.

Б е з д е к а. Ты женщина, точнее — ты воплощение всей женской немощи. Всех неисполнимых обещаний жизни как таковой.

С т а т у я. Радуйся, что ты вообще существуешь. Подумай — даже приговоренные к пожизненному заключению рады дарованной им жизни.

Б е з д е к а. Какое отношение это может иметь ко  м н е? Я что, должен радоваться, что не сижу в эту минуту на колу где-нибудь на одиноком бугре посреди степи, или что я не чистильщик сточных канав? Ты что, не знаешь, кто я?

С т а т у я. Я знаю только то, что ты смешон. Ты не был бы смешон, если б мог полюбить меня. Тогда бы ты не понял, в чем твоя миссия на этой планете, именно на этой, ты был бы единственным, самим собой, несравненным — именно собой, а не кем-то другим...

Б е з д е к а (с беспокойством). Значит, ты признаешь абсолютную, повторяю — абсолютную иерархию Единичных Сущностей?

С т а т у я (смеется). И да, и нет — когда как.

Б е з д е к а. Заклинаю — скажи, какие у тебя критерии?

С т а т у я. Вот ты сам себя и выдал. Не философ ты, и не артист.

Б е з д е к а. А, так ты в этом все-таки сомневалась. Да, я не философ и не артист.