Дюймовочка

— Перестала пищать! Не дай бог родиться птицей. Я очень рад, что моим детям нечего бояться этого; у такого созданья, кроме его «кви-вит» ничего нет за душой, поневоле зимой приходится помирать с голоду.

— Вполне с вами согласна, — сказала полевая мышь. — Что дают птице все ее «кви-вит»? Зимой ей остается только голодать и холодать.

Дюймовочка не проронила ни слова, но, когда крот с мышью повернулись к птице спиной, она наклонилась к ней, раздвинула перышки на голове и поцеловала ее в закрытые глазки. «Может быть, это та самая ласточка, которая так чудесно пела мне летом? — подумала она. — Как много радости доставила она мне, милая, красивая птичка!»

Потом крот опять заделал дыру, сквозь которую проникал дневной свет, и отвел Дюймовочку домой. Ночью она никак не могла заснуть. Она встала, сплела из сухих былинок большое красивое одеяло и укутала им мертвую птицу; под бока она положила ей пух, который нашла в горнице у мыши, чтобы ласточке не так холодно было лежать в сырой земле.

^{Дюймовочка поплотнее укутала ласточку.}

— Прощай, хорошенькая птичка! — сказала Дюймовочка. — Прощай, и спасибо тебе за твои чудесные песни! Ты распевала их летом, когда все деревья были зеленые и солнце ласково светило нам.

Потом она положила голову на грудь птички и вдруг испугалась: внутри что-то застучало. Это было сердце птицы. Ласточка не умерла! Она только окоченела, а теперь отогрелась и ожила.

Дюймовочка дрожала от страха: ведь птица была просто великаном по сравнению с ней, с такой крошкой, но она собралась с духом, поплотнее укутала ласточку, принесла листок мяты, которым сама укрывалась, и накрыла им голову птицы.

На следующий день Дюймовочка опять пробралась к ней. Теперь птичка совсем ожила, была только еще очень слаба — смогла лишь на минутку открыть глаза и поглядеть на Дюймовочку, которая с гнилушкой в руках вместо фонарика стояла перед ней.

— Спасибо тебе, прелестное дитя! — сказала ей больная ласточка. — Я так хорошо согрелась! Скоро я совсем окрепну и опять вылечу на солнышко.

— Ах, — сказала девочка, — снаружи мороз, идет снег! Оставайся в твоей теплой постельке, а я буду ухаживать за тобой.

И она принесла ласточке воды в чашечке цветка. Ласточка попила и рассказала ей, как она поранила себе крыло и не могла поэтому лететь так быстро, как другие ласточки, которые умчались теперь далеко-далеко, в теплые края. В мороз она окоченела и упала на землю и больше уж ничего не помнила и совсем не знала, как попала сюда.

Всю зиму она оставалась в подземелье, и Дюймовочка заботилась о ней и очень привязалась к ней. Но полевая мышь и крот ничего не должны были знать об этом — они ведь не любили бедную бездомную птицу.

Как только настала весна и солнце согрело землю, ласточка простилась с Дюймовочкой и собралась лететь. Она спросила, не хочет ли Дюймовочка сесть к ней на спину и полететь с ней. Но Дюймовочка не захотела огорчать старую полевую мышь и осталась.

— Прощай, прощай, добрая, чудесная девочка! — сказала ласточка и вылетела на волю.

Дюймовочка поглядела ей вслед, и глаза ее наполнились слезами: так полюбила она бедную ласточку.

— Кви-вит! Кви-вит! — пропела птица и улетела в зеленый лес.

Дюймовочке было очень грустно: ее совсем не пускали погреться на солнце, а хлеб, который посеяли в поле вокруг дома полевой мыши, разросся в целый лес.

— Летом ты будешь шить себе приданое, — говорила мышь. — Сошьешь шерстяные платья и белье, — будет, что надеть и что постелить, когда станешь женой крота.

Дюймовочке пришлось прясть, а мышь наняла четырех пауков, которые должны были ткать и днем и ночью. Каждый вечер крот приходил в гости и всё говорил о том, что скоро конец лету, что, слава богу, солнце не печет больше так сильно и что, когда кончится лето, они сыграют свадьбу. Но Дюймовочка вовсе этому не радовалась. Она не любила скучного крота.

Каждое утро на восходе солнца и каждый вечер на закате прокрадывалась она на порог мышиной норки и глядела, когда ветер раздвигал колосья, на голубое небо. Она думала тогда, как хорошо и привольно на белом свете, и ей хотелось увидеть милую ласточку.

Наступила осень; все приданое было готово.

— Через четыре недели будет твоя свадьба! — сказала Дюймовочке полевая мышь.

А Дюймовочка заплакала и сказала, что не пойдет за скучного крота.

— Глупости! — сказала мышь. — И не упрямься, а то я укушу тебя своим белым зубом. У тебя будет прекрасный муж! Такой черной бархатной шубы нет у самой королевы. У него полны закрома и подвалы. Тебе следует благодарить бога за такого мужа.

И вот должны были сыграть свадьбу. Крот пришел за Дюймовочкой; она должна была жить с ним глубоко под землей и никогда не видеть больше ясного солнышка, потому что крот терпеть его не мог. Бедной девочке было так грустно. Она вышла проститься с солнцем, на которое она могла еще любоваться, стоя в дверях.

— Прощай, красное солнышко! — сказала она и протянула кверху руки. Она даже отошла немного от мышиной норки. Хлеб был уже убран, и опять торчали одни сухие соломинки.