Дюна

— Гурни романтик, — проворчал Герцог. Этот разговор об убийстве, направленный его сыном, внезапно встревожил его. — Я бы предпочел, чтобы тебе никогда не пришлось убивать. Но если в этом возникнет необходимость, ты это сделаешь так, как сможешь: острием или лезвием. — Он посмотрел на небо, с которого капал дождь.

Видя взгляд отца, Пол подумал об этом, так как на Арраки никогда не видели этого. Эти мысли обратили его ум на другое.

— Корабли Союза действительно велики? — спросил он.

— Да, велики. Мы полетим на хайлайнере, потому что это долгий перелет. Все наши агрегаты и транспорт поместятся в утробе его трюма — они будут лишь малой частью судовой декларации грузов.

— А мы не можем оставить фрегаты?

— Это часть суммы, которую ты платишь за свою безопасность и безопасность Союза. Корабли Харконненов могут появится совсем рядом и нам нечем будет от них отбиться.

— Я буду наблюдать за всеми и попытаюсь увидеть человека Союза.

— Тебе это не удастся. Даже их агентам не удается увидеть человека Союза. Союз очень ревностно относится к поддержанию тайны, как к своей монополии. Не делай ничего такого, что может подвергнуть опасности наши торговые привилегии, Пол.

— Ты думаешь, что они скрываются потому, что изменились… и не выглядят больше людьми?

— Кто знает? — Герцог пожал плечами. — Это тайна, которую мы вряд ли разгадаем. У нас есть более насущные проблемы, и среди них — ты.

— Я?

— Твоя мать хочет, чтобы именно я сказал об этом тебе, сын. Видишь ли, в тебе могут скрываться способности Ментата.

Несколько мгновений Пол пристально смотрел на отца, неспособный говорить, потом произнес:

— Ментата! Я? Но я…

— Хават согласен, сын. Это правда.

— Но я думал, что обучение Ментата должно начинаться с младенческих лет, и об этом нельзя говорить, потому что может произойти ранее… — Он оборвал себя.

— Понимаю, — сказал Пол.

— Приходит день, — сказал Герцог, — когда потенциальный ментат должен узнать, что делается. Он не должен больше оставаться пассивным. Ментат должен сделать вывод: продолжать ему обучение или прекратить его. Некоторые могут продолжать, некоторые к этому неспособны. Только потенциальный Ментат может решить это для себя.

Пол вытер подбородок. Все специальные виды обучения, полученные им от Хавата и матери, контроль и острота чувствительности, изучение языков и нюансов голосов — это все стало пониматься им по-новому.

— Со временем ты станешь Герцогом, сын, — сказал ему отец. — Герцог Ментат — это было бы великолепно. Ты можешь решить сейчас или тебе понадобится время?

В ответе не было колебаний.

— Я буду продолжать обучение.

— Поистине великолепно, — пробормотал Герцог, и Пол увидел гордую улыбку на губах отца. Эта улыбка поразила Пола: она придала тонким чертам лица Герцога мертвый вид, сделав его лицо похожим на череп.

Полузакрыв глаза, он чувствовал в себе пробуждение ужасной цели. Возможно, быть Ментатом и есть ужасная цель, подумал он. Но ранее, когда он сфокусировался на этом, его новые знания отрицали эту мысль.

* * *

«С леди Джессикой и Арраки система Бене Гессери, основанная на слиянии проникновенно-легендарного посредством „Защиты миссионерки“, пришла к своему завершению. Мудрость системы слияния среди известных частей Вселенной с мудростью пророчества для защиты самого Бене Гессери была оценена давно, но мы никогда не видели подобного доведения до пределов идеального единства личности. Пророчественные легенды привились на Арраки настолько, что возвысились даже усвоенные языки. Но главное то, что и теперь установлено: скрытые возможности леди Джессики недооценивались».

Анализы, Арраканский кризис принцессы Ирулен (для секретного пользования, ВУ, регистрационный номер 8108858).

Все вокруг леди Джессики — большой арраканский холл и часть открытого пространства — было завалено их багажом: ящиками, коробками, сундуками, чемоданами, некоторые из которых были распакованы. Она слышала, как рабочие Союза выдвигали другую порцию груза.

Джессика стояла в центре холла. Она медленно повернулась, оглядывая затейливую резьбу. Этот немыслимый анахронизм комнаты напомнил ей холл ее школы Бене Гессери. Но там он создавал ощущение теплоты, здесь же все было холодным камнем.