Дюна

Харконнен начал понемногу сокращать расстояние между ними. Кинжал он держал высоко поднятым, прищуренные глаза и стиснутые челюсти выдавали клокотавшую в нем ярость. Он нырнул вправо и вниз, и вот уже оба соперника замерли, крепко схватив друг друга за руки, сжимавшие ножи.

Поль, помня о правом бедре Фейд-Роты, где мог быть дрот с ядом, заставлял его поворачиваться направо. И едва не прозевал отравленную иглу, торчавшую слева из-под пояса. Крохотное острие прошло в доле миллиметра от его тела.

На левом бедре!

Предательство внутри предательства внутри предательства, напомнил себе Поль. По-бенджессеритски управляя мышцами, он попытался спровоцировать Фейд-Роту на рефлекторное движение, но необходимость постоянно следить за иглой отвлекла его внимание от ног Харконнена, и Поль вдруг обнаружил, что лежит на полу, под навалившимся на него противником.

— Ты видел, что у меня под поясом? — прошептал Фейд-Рота. — Твоя смерть, дурак.

И он начал поворачиваться, придвигая иголку все ближе к Полю.

— Эта штука тебя оглушит, а мой нож прикончит, И никто ничего не заподозрит!

Поль весь напрягся, он слышал вопли, раздававшиеся в его мозгу, это поколения предков убеждали его воспользоваться заветным словом, чтобы остановить Фейд-Роту и спасти себе жизнь.

— Я не скажу его! — прохрипел Поль.

Фейд-Рота недоуменно уставился на него и на мгновение замешкался. Этого оказалось достаточно, чтобы Поль успел почувствовать минутную слабость в ногах противника, — и вот уже они поменялись местами. Харконнен полулежал правым боком кверху, не в силах повернуться. Его левое бедро наткнулось на застрявшую в полу крохотную иголочку.

Поль вытянул из-под противника левую руку — она легко выскользнула благодаря сочившейся из нее крови, и всадил нож под подбородок Фейд-Роты. Лезвие вошло глубоко в мозг. Фейд-Рота дернулся и обмяк, он по-прежнему лежал на левом боку, приколотый к полу иголкой.

Поль глубоко вздохнул, чтобы успокоиться, оттолкнул от себя труп и поднялся на ноги. Он стоял с ножом в руке и нарочито медленно обводил взглядом комнату, ища Императора.

— Ваше Величество, — наконец произнес он, — ваши силы уменьшились еще на одного человека. Может, мы перестанем толочь воду в ступе? Может, все-таки обсудим наши дела? Ваша дочь должна выйти за меня замуж и открыть Атрейдсам дорогу к трону.

Император повернулся к графу Фенрингу. Граф посмотрел на него — серые глаза встретились с зелеными. Промелькнувшая мысль была понятна им обоим, их соединяла такая давняя связь, что даже мимолетный взгляд обеспечивал полное взаимопонимание. Убей этого выскочку, говорил Император. Атрейдс молод и силен, это так, но он устал после боя, и вообще — куда ему равняться с тобой? Брось ему вызов… изыщи способ. Убей его.

Граф Фенринг медленно повернул голову и встретился со взглядом Поля.

— Сделай это! — прошипел Император.

Граф сосредоточил свое внимание на юноше, изучая его по бен-джессеритски, как учила его леди Марго, и постигая сокрытое в нем таинственное величие.

Я мог бы убить его, подумал граф Фенринг, и он знал, что это правда.

Но из тайных глубин его души поднялось что-то, остановившее графа. Он еще раз быстро оценил свои преимущества над Полем — преимущества, недоступные для юного понимания, скрытые свойства личности, невидимые для постороннего наблюдателя.

Поль, имевший лишь смутные представления обо всем этом, наконец понял, почему он никогда прежде не видел графа в зеркалах своего сознания. Фенринг был одной из вероятностных личностей, почти Квизац Хадераком, но с червоточинкой в генетическом коде. Евнух, сосредоточивший свой талант на тайной внутренней деятельности. Поль вдруг преисполнился глубочайшего сострадания к Фенрингу, и впервые в жизни в нем пробудились братские чувства.

Граф Фенринг легко прочитал, что происходит в душе Поля, и произнес:

— Ваше Величество, я вынужден отказаться.

Саддам IV задохнулся от гнева. Он сделал два коротких шага сквозь толпу придворных и схватил графа за ворот.

Лицо Фенринга потемнело. Он посмотрел прямо в глаза Императору и заговорил нарочито бесстрастным голосом:

— Мы всегда были друзьями, Ваше Величество. То, что я делаю сейчас, я делаю из дружбы к вам. Я готов даже забыть, что вы подняли на меня руку.

Поль негромко откашлялся.

— Мы, кажется, говорили о троне, Ваше Величество.

Император круто развернулся к нему.

— Это мой трон! — рявкнул он.

— Ваш трон будет на Сальюзе Секунде.

— Я сложил оружие и пришел сюда, полагаясь на ваше слово! — заорал Император. — Вы посмели…

— Вашей персоне ничто не угрожает в моем присутствии. Атрейдс обещал это. Однако Муад-Диб приговаривает вас к вечному поселению на планете-тюрьме. Но не бойтесь, Ваше Величество. Я приложу все свои силы, чтобы благоустроить ее для вас. Я превращу ее в цветущий сад, полный самых прелестных вещей.