Дюна

Джессике очень хотелось расспросить эту вольнаибку, выяснить у нее побольше. Но дела по дому не могли ждать. Тем не менее она отметила про себя, что понятие богатства здесь напрямую связано с водой. От этой мысли ей стало неуютно.

— Мой муж сказал мне, что Шадут — это твой титул, Мейпс. Мне знакомо это слово. Это очень древнее слово.

— Вы знаете древние языки? — спросила Мейпс. Она явно забеспокоилась.

— Языки — это первое, что изучают в Бен-Джессерите. Я знаю ботани джиб и чакобсу. И все языки охотничьих племен.

Мейпс кивнула:

— Легенда рассказывает об этом.

Джессика подумала: Зачем я ломаю эту комедию? Но кто может знать, что за планы у Бен-Джессерита?

— Я знаю Темные Тайны. Мне ведомы пути Великой Матери, — продолжала Джессика. В облике и поведении вольнаибки она заметила отчетливые признаки предательства.

— Майпс праджья, — заговорила она на языке чакобса. — Андраль тер пара! Трада сик баскакри майсес паракри…

Мейпс отступила назад, словно собравшись спасаться бегством.

— Мне многое известно. Мне известно, что ты рожала, любила, боялась. Что ты убивала и будешь убивать еще. Я много что знаю.

Понизив голос, старуха осторожно сказала:

— Я не хотела вас обидеть, миледи.

— Ты говоришь о легендах, ты ждешь от меня правильных ответов. Слушай, вот ответы, которых ты ждешь: ты пришла сюда совершить убийство. На твоей груди спрятано оружие.

— Миледи, я…

— Что ж, ты можешь пролить мою кровь и взять мою жизнь. Но запомни — сделав это, ты вызовешь такие разрушения, которых и в самом страшном сне не представить. Умереть — еще не самое худшее, ты это знаешь. Даже если мы говорим о целом народе.

— Миледи! — взмолилась Мейпс. Казалось, она сейчас бросится ей в ноги. — Оружие это я принесла, чтобы подарить тебе, если ты окажешься той Единственной.

— Или убить меня, если не окажусь, — она безмятежно посмотрела на потрясенную старуху, как их учили в Бен-Джессерите. Спокойный вид действовал на противников гораздо сильнее, чем угрозы и крики.

А теперь мы постараемся добраться до сути, подумала Джессика.

Старуха медленно расстегнула свое платье на груди и вытащила темные ножны. Их них торчала черная рукоятка с углублениями для пальцев. Взявшись одной рукой за рукоятку и держа ножны другой, она извлекла молочно-белое лезвие и подняла его острием вверх. Казалось, что лезвие светилось изнутри и сияло каким-то внутренним светом. Оно было обоюдоострым, как кинжал, длиной сантиметров двадцать.

— Вы знаете, что это такое, миледи?

Джессика знала. То был знаменитый аракианский ай-клинок. О нем ходило множество разных слухов, но он никогда не вывозился за пределы планеты.

— Ай-клинок.

— Немногим ведомо это слово. А вы знаете, что оно значит?

Это не праздный вопрос. Вот для чего вольнаибы пошли ко мне в услужение — ради одного-единственного вопроса. От моего ответа зависит, прольется кровь или… или? Она хочет, чтобы я ответила, что значит этот нож? Ее зовут Шадут. Это на языке чакобса. На чакобса нож — «творило смерти». Она уже забеспокоилась. Что же, я знаю ответ. Тянуть больше нельзя. Медлить далее столь же опасно, как и ошибиться.

— Это творило…

— А-а-а-у-у-у, — взвыла Мейпс. В этом звуке было и горе и облегчение одновременно. Она задрожала всем телом, и блики от ножа, сверкавшего в ее руке, заметались по комнате.

Джессика замерла, выжидая. Она уже собиралась сказать, что нож — творило смерти, а потом добавить еще одно старинное слово, но интуиция удержала ее, а благодаря хорошей выучке, ни один мускул на лице не дрогнул.

Ключевым словом оказалось «творило».

Творило? Творило.

Но Мейпс по-прежнему держала нож так, словно собиралась пустить его в ход.

Джессика решила заговорить:

— Как ты могла допустить, что я, которой ведомы тайны Великой Матери, могу не знать о твориле!

Мейпс опустила нож.

— Миледи, если так долго живешь, храня пророчество, то когда оно исполняется, теряешь рассудок!

Джессика быстро соображала — что за пророчество? Шари-а и прочие туземные верования были внедрены Миссией Безопасности Бен-Джессерита сотни лет назад. Неведомая ей миссионерша давно уже умерла, но посаженный ею росток принес свои плоды. Настанет день, и защитные предания сработают на Бен-Джессерит.

Итак, день настал.

Мейпс вложила клинок в ножны и сказала:

— Это незакрепленное лезвие, миледи. Держите его всегда при себе. Стоит ему несколько дней побыть вдали от тела, и он начнет разрушаться. Теперь он ваш, этот зуб шай-хулуда, ваш до самой смерти.

Джессика протянула правую руку. Она решила рискнуть и сыграть до конца: