Дюна

– И когда я испугалась, – сказала Алия, – то решила бежать, но бежать было некуда. А потом я увидела искорку… ну не совсем увидела, если точно. Просто она была рядом со мной, и я ощущала ее чувства… Она утешала меня, приговаривала, что все будет в порядке. Это была моя мать.

Хара потерла глаза, ободряюще улыбнулась Алие. Глаза фрименки по-дикарски поблескивали, она изо всех сил вслушивалась в слова.

А Джессика подумала: «Как можно знать мысли моей дочери… при ее невероятном опыте и воспитании?»

– И когда я почувствовала себя в безопасности и приободрилась, – рассказывала Алия, – рядом с нами оказалась еще одна искорка… тут все и случилось. Другая искра – это была старая Преподобная Мать. Она… передавала жизни моей матери… все-все… И я была вместе с ними и видела все… полностью. А когда все закончилось и я оказалась там среди остальных… мне потребовалось много времени, чтобы отыскать себя. Их было так много.

– Как жестоко все вышло, – сказала Джессика, – разве можно, чтобы живое существо обретало сознание именно так? Но самое удивительное, что ты смогла воспринять случившееся.

– Ничего другого мне и не оставалось! – сказала Алия. – Я не умела отвергнуть собственное сознание… или спрятать его, или отключить… Все просто шло само собой… все…

– Мы не знали, – пробормотала Хара. – Когда мы дали твоей матери Воду, чтобы преобразовать, мы не знали, что ты уже существуешь в ее недрах.

– Не печалься об этом, Хара, – сказала Алия. – И мне тоже не следует грустить. В конце концов, у нас есть и повод для радости: я – тоже Преподобная Мать, значит, у племени две Препо…

Она умолкла, прислушиваясь.

Откинувшись спиной на подушку, Хара поглядела на Алию, потом на Джессику.

– Разве ты не догадывалась? – спросила Джессика.

– Тише, – шепнула Алия.

Вдалеке, за отделявшими их от коридора занавесками, послышались громкие, протяжные крики. Певучие крики становились все громче, теперь можно было различить и слова: «Йа! Йа! Йом! Йа! Йа! Йом! My зейн, уаллах! Йа! Йа! Йом! My зейн, уаллах!»

Распевавшие вошли в ситч снаружи, их крики постепенно удалялись.

Когда стало достаточно тихо, Джессика начала обряд, и печаль слышалась в ее голосе:

– Это было в апреле на Бела Тегейзе, был Рамадан.

– Моя семья сидела в дворике, у бассейна, – продолжила Хара, – а воздух был влажен от капель фонтана. Дерево портигалс было рядом, с круглой кроной, темно-зеленое. А в корзине был миш-миш, и баклава, и кувшинчики с ливаном – добрая снедь и питье. И был мир и в наших домах, и в садах. Мир во всей земле.

– И жизнь была исполнена счастья, но явились налетчики, – сказала Алия.

– От криков друзей кровь застывала в жилах, – сказала Джессика. Воспоминания о тех днях, что были унаследованы ею, ожили в ее душе.

– «Ла-ла-ла», – рыдали женщины, – продолжила Хара.

– Налетчики ворвались через муштамаль. Они ринулись к нам; с ножей, что забрали жизни наших мужчин, капала кровь.

Все трое приумолкли. Как все в ситче в этот момент, они вспоминали, не давая улечься горю.

Наконец Хара произнесла ритуальную фразу, завершавшую обряд, придав словам жестокость, непривычную еще для Джессики.

– Никогда не простим, никогда не забудем, – сказала Хара.

В задумчивой тишине, наступившей после этих слов, они услышали бормотание, шорох многих одеяний. Джессика почувствовала, что кто-то остановился возле входа в ее покои.

– Преподобная Мать?

Раздался женский голос, Джессика узнала ее – Тартар, одна из женщин Стилгара.

– Что случилось, Тартар?

– Неприятности, Преподобная Мать!

Со внезапно замеревшим от страха сердцем Джессика выдохнула:

– Пол…

Тартар отодвинула занавески, вступила в комнату. Джессика успела заметить, что передняя уже забита людьми, потом занавеси упали. Она поглядела на Тартар – невысокую женщину в черном платье с красной вышивкой – та не отводила своих синих глаз от Джессики, на ноздрях изящного носа виднелись мозоли от фильтров.

– В чем дело? – волновалась Джессика.

– Из песка пришло слово, – сказала Тартар. – Делатель проверяет Усула… это случится сегодня. Молодежь уверяет, что неудачи не может быть и к ночи твой сын станет наездником. Молодежь собирается для раззии. Они отправятся на север, навстречу Усулу. И собираются поднять там шум. Они хотят заставить его вызвать Стилгара и возглавить все племена.

«Собирать воду, засаживать дюны, медленно, но верно преобразовывать собственный мир… Теперь им мало, – думала Джессика, – легких набегов, результат которых известен заранее… теперь им этого мало… Мы вышколили их. Они ощутили собственную силу и рвутся в бой».

Переминаясь с ноги на ногу, Тартар кашлянула.

«Осторожность и ожидание необходимы, – думала Джессика, – но они разочаровывают. Слишком долгое ожидание – не в нашу пользу. Если оно затянется, мы потеряем чувство цели».

– Молодежь говорит, если Усул не вызовет Стилгара, значит, он боится его, – сказала Тартар, потупив взгляд.

– Да, это так, – пробормотала Джессика, подумав: «Я предвидела этот день, и Стилгар тоже».

Тартар вновь откашлялась.

– Так говорит даже Шоаб – брат мой. Они не позволят Усулу уклониться.