Дюна

– Когда тебе случится отыскать зеркало, посмотри на свое лицо… или погляди внимательнее на меня. Все видно и так, если только ты хочешь видеть. Посмотри на мои руки, на сложение. А если эти признаки тебя не убедят, поверь мне на слово. Я видел будущее, я видел записи, я видел место – у меня вся информация. Мы – Харконнены.

– Какая-нибудь побочная ветвь, – проговорила она. – Так, наверное? Двоюродные или троюродные…

– Ты дочь самого барона, – сказал он, глядя, как она зажала рот ладонью. – Барон в молодости безудержно предавался удовольствиям и однажды позволил, чтобы его соблазнили. Это была одна из ваших, действовала она из генетических соображений Ордена.

Тон, которым он сказал «ваших», был словно пощечина. Но ум ее принялся за работу, и отрицать правоту сына она более не могла. Теперь многие пробелы в ее собственном прошлом заполнялись и обретали смысл. Дочь, которой добивался от нее Орден! Не прекратить старую вражду Атрейдесов и Харконненов она должна была. Ее назначение – закрепить какой-то генетический фактор. Какой же? Она лихорадочно пыталась найти ответ. И, словно читая ее мысли, Пол сказал:

– Они рассчитывали в следующем поколении получить меня. Но я – не тот, кого они ожидали, и я пришел слишком рано. Они не знают этого.

Джессика вновь прижала ладонь ко рту.

«Великая Мать! Он и есть Квизац Хадерач».

Ей казалось, что она стоит перед ним нагая, она понимала, что от этого взора мало что может укрыться. В этом-то и была, догадалась она, причина ее страха.

– Ты думаешь, я – Квизац Хадерач, – сказал он. – Выбрось это из головы. Я – нечто совсем иное.

«Надо передать весть в какую-нибудь из школ, – подумала она. – Индекс брачной связи может показать, что произошло».

– Обо мне они узнают слишком поздно.

Она попыталась отвлечь его, сложила руки и произнесла:

– Так мы найдем убежище среди фрименов?

– У фрименов есть поговорка, которую они приписывают Шай-Хулуду, Вечному отцу, – ответил он. – Они говорят: «Готовься принять тебе уготованное».

А про себя подумал: «Да, матерь моя, среди фрименов. И глаза твои станут синими, а рядом с очаровательным носом появится мозоль от трубок нософильтров конденскостюма, и ты родишь мою сестру – Святую Алию-от-Ножа».

– Если ты не Квизац Хадерач, – сказала Джессика, – так…

– Возможно, ты не знаешь, – ответил он. – И не поверишь, пока не увидишь.

И подумал: «Я – семя».

Вдруг он понял, как плодородна земля, принявшая его. Мысль о грозном предназначении вдруг выползла из какого-то уголка его мозга, пытаясь задушить его печалью.

Будущее перед ним разделялось на две ветви: в одной ему суждено было предстать перед порочным старым бароном и произнести: «Привет, дед». От этой перспективы ему стало тошно.

Другая ветвь вся таилась во мгле, открывая внутреннему взору лишь бездны насилия. Он видел там религию воинов, словно огнем воспламенившую Вселенную, и черно-зеленое знамя Атрейдесов над головой опьяненных меланжевым ликером фанатиков. Гарни Холлик и несколько уцелевших людей отца – прискорбно малая горсточка – были среди них. На груди каждого – ястреб из могильного храма, где погребен череп отца.

– Я не могу направиться этим путем, – пробормотал он, – ведь именно этого и добиваются на самом деле старые ведьмы из ваших школ.

– Я не понимаю тебя, Пол, – сказала мать.

Он молчал, ощущая себя семенем, ощущая в себе сознание расы – то, что он называл «ужасным предназначением». Он понял, что не может более ненавидеть ни Орден Бинэ Гессерит, ни Императора, ни даже Харконненов. Все они были захвачены одной потребностью расы – необходимостью разогнать застоявшуюся кровь, перемешать, связать, слить наследственные линии в новом великом смешении генов. Но раса знала для этого лишь один способ – древний, проверенный и надежный, сметавший все на своем пути: джихад.

«Вне сомнения, я не могу пойти этим путем».

Но умственным взором он увидел гробницу над черепом отца и кровавый кошмар, в самом сердце которого развевалось черно-зеленое знамя Атрейдесов.

Обеспокоенная его молчанием, Джессика кашлянула:

– Так, значит… фримены предоставят нам убежище?

Он поглядел на ее освещенные зеленым огоньком аристократические, тронутые наследственным вырождением черты.

– Да, – ответил он, – так может случиться. – Он кивнул. – Да. Они будут звать меня… Муад'Диб, «Тот, кто указывает путь». Да… так они назовут меня.

И он закрыл глаза, подумав: «Отец мой, теперь я могу оплакать тебя». И по щекам его потекли слезы.

Книга 2 Муад'Диб