Дюна

Ответа не требовалось, и она молчала. Пол открыл крышку ранца, извлек из него крохотное руководство со светополоской и увеличителем. На страницах мелькали зеленые и оранжевые буквы: «фляги-литровки, конденстент, энергокапсулы, рекаты, пескошноркель, бинокль, аптечка для починки конденскостюма, краскопульт, карта впадин, нософильтры, паракомпас, крюки делателя, колотушка, фримплект, огненный столб…»

Так много всего нужно, чтобы выжить в пустыне!

Он положил руководство на пол палатки.

– Куда же направимся? – спросила Джессика.

– Отец говорил о пустынных силах, – произнес Пол. – Без них Харконнены не сумеют править этой планетой. Они никогда не правили ею, и не будут править. Даже если на помощь им придет десять тысяч легионов сардаукаров.

– Пол, как можешь ты…

– Все доказательства в наших руках, – сказал он, – здесь, в палатке. И сама она, и этот ранец, и его содержимое, эти конденскостюмы. Мы знаем, что Гильдия требует за погодный спутник невозможную плату. Мы знаем, что…

– При чем здесь погодные спутники? – спросила она. – Не могут же они… – Голос ее умолк.

Гипервосприятием своего ума Пол впитывал ее реакции и считал, считал…

– Сейчас ты поймешь, – начал он. – Со спутников видно все. А в здешней глубокой пустыне есть многое, чего не должны видеть чужие глаза.

– Ты имеешь в виду, что сама Гильдия контролирует эту планету?

Она мыслила так медленно!

– Нет! – ответил он. – Фримены! Они платят Гильдии, чтобы она не лезла в их частные владения, и платят монетой, которой в изобилии у хозяев пустыни, – специей. Это не результат приблизительных подсчетов. Это точный ответ. Результату этого расчета можно верить.

– Пол, – ответила Джессика, – ты же еще не ментат, как ты можешь быть уверен…

– Я никогда не стану ментатом, – проговорил он. – Я что-то другое… урод, например.

– Пол! Как ты можешь говорить такую…

– Оставь меня!

Он отвернулся от нее к ночной тьме за стенкой палатки. «Почему я не могу плакать?» – удивился он. Каждая клетка, каждый мускул в его теле жаждали этого, но ему не будет дано облегчения.

Джессика никогда еще не слышала в голосе сына подобной печали. Она хотела прикоснуться к нему, обнять, утешить, помочь… но знала, что ничего не сумеет сделать. Он должен все пережить сам.

Светящаяся полоска на руководстве к фримплекту невольно привлекла ее взгляд. Она поглядела на него и прочла: «Руководство друга пустыни – места, полного сущих. В нем айят и бурхан жизни. Верь, и лучи Аль-лята не испепелят тебя».

«Похоже на книгу Азхар, – подумала она, вспоминая свое знакомство с Великими Тайнами. – Неужели здесь побывал и Манипулятор Религий?»

Пол достал из ранца паракомпас, положил его обратно и сказал:

– Подумай-ка обо всех этих специальных устройствах! Сложность их не имеет себе равных. Согласись, культура фрименов, создавшая эти вещи, свидетельствует о глубинах, которые никто не прозревал.

Неуверенно, озабоченная резкостью его тона, Джессика перевела глаза на книгу: первая иллюстрация изображала созвездие арракинского неба – «Муад'Диб, или Мышь». Она отметила, что хвост созвездия указывает на север.

Во тьме палатки, освещенной лишь полоской на руководстве, Пол смутно угадывал движения матери. «Настало время исполнить желание отца, – подумал он, – ей следует сказать все сейчас, пока еще есть время для горя. Позже горе может помешать нам». Логичность собственных суждений неприятно удивила его.

– Мать, – позвал он.

– Да?

Голос его изменился, у Джессики похолодело внутри. Такой суровости в сыне она еще не видала.

– Отец мой умер, – сказал он.

Она попробовала разобраться сама, перебирая факты, факты и факты обычным для Бинэ Гессерит способом, и чувство ужасной потери обрушилось на нее.

Не в силах говорить, она кивнула.

– Отец просил меня передать тебе… – начал Пол, – он очень боялся, что ты решишь, будто он перестал доверять тебе здесь, на Арракисе.

«Напрасное, беспочвенное опасение», – подумала она.

– Он хотел, чтобы ты знала: он тебя не подозревал, – сказал Пол. Объяснив подробности, он добавил: – Он хотел, чтобы ты знала, он всегда верил тебе полностью, всегда любил. Еще он сказал, что скорее усомнился бы в себе самом и жалеет лишь об одном: что так и не сделал тебя своей герцогиней.

Джессика смахнула со щеки слезы, подумала: «Что за глупая трата воды!» – прекрасно понимая тщетность этой попытки гневом заглушить горе. «Лето, мой Лето, – подумала она. – Как ужасно мы обращаемся с теми, кого любим!» Резким движением руки она погасила светящуюся полоску на руководстве.

Рыдания сотрясали ее.

Горю матери трудно было не сочувствовать, но в нем самом была пустота. «Я не чувствую горя, – подумал Пол. – Почему? Почему?» Он не чувствовал горя и воспринимал это как ужасный порок.

«Время искать и время терять, – припомнила Джессика слова O. K. Библии, – время сберегать и время бросать; время любить и время ненавидеть; время войне и время миру».