Дюна: орден сестер

– Он недостоин спасения, – заявил Манфорд и больше не обращал внимания на отчаянные мольбы ученого. Пламя взметнулось выше. Птолемей видел, как в одном из окон появился его друг и попытался выбраться, но батлерианцы бросились к нему с дубинами, и он, закрыв лицо руками, исчез внутри.

Пламя добралось до крыши, внутри вспыхнули питательные жидкости. По зданию пронеслась цепочка взрывов. Птолемей слышал жуткие крики своего друга.

– Остановите это! – Всхлипывая, он опустился на колени. Слезы лились по его лицу. Он обхватил голову дрожащими руками. – Пожалуйста, прекратите…

Манфорд удовлетворенно улыбался, лицо Айдахо ничего не выражало. Она схватила Птолемея за волосы, подняла его голову и заставила смотреть на то, как гибнет лаборатория.

– Мы сделали тебе подарок, – проговорил Манфорд, – и я верю, что ты примешь его и усвоишь урок. Позволь процитировать высказывание Эразма из его дневника, который я изучал. Для большинства эти слова слишком страшны, но ты должен его услышать. «Люди продолжают сражаться с нами, как неразумные дети, – пишет Эразм, – но наша техника превосходит их. Наша способность приспосабливаться и настойчивость всегда будут побеждать. Люди ничто… но, должен признать, они интересны».

Манфорд закрыл глаза, словно желая избавиться от перенесенного ужаса.

– Надеюсь, ты понял свою ошибку, Птолемей с Зенита. Мы будем молиться за тебя.

Лаборатория горела несколько часов, но к тому времени корабли батлерианцев уже улетели, оставив Птолемея смотреть на дымящиеся развалины и слушать рвущую сердце тишину. Манфорд Торондо и его соратники дождались, пока доктор Эльчан перестал кричать… а он кричал долго.

После пожара Птолемей осознал, что у него остались только знания и любознательность исследователя. Только этого варвары не сумели у него отобрать. Он сидел на поросшем травой холме словно в глубоком трансе и думал о дальнейших своих действиях. Постепенно у него сложился план, детальный план.

Птолемей распрямился, вытер покрасневшие глаза и постарался вернуться к реальности. Казалось, в одночасье рушились все законы мироздания, и Птолемею теперь приходилось пересматривать свое мировоззрение.

Он не смеет воззвать к единомышленникам, чтобы направить их негодование против батлерианцев. Он не станет рисковать ими, ведь эти варвары не пощадят никого. Нет, в его распоряжении мозг – его лучший инструмент, величайшее оружие.

Батлерианцы полагали, что раздавили его и уничтожили, они убили его друга, нанесли удар, но с Птолемеем не покончено. Манфорд не догадывался, какого врага себе сегодня нажил.

Подумайте о жизни человека. Мы животные, но от нас ожидают гораздо большего. Хотя честь призывает нас принимать альтруистические решения, но даже действия на благо других в конечном счете сводятся к эгоистическому интересу, как бы мы ни старались это скрыть.

Преподобная Мать Ракелла Берто-Анирул. О состоянии человека

Сестра Ингрид, к несчастью для себя, была не в меру любознательна.

Когда она училась у батлерианцев на Лампадасе, инструкторы хвалили ее за это – пока она не задавала нежелательного вопроса. Эта любознательность позволила ей успешно осваивать интересовавшие ее науки, например, химию и психологию человека, но учителя бранили ее за неуместное любопытство. Ингрид поняла, что слишком много времени уделяла второстепенным вопросам, в ущерб жесткому учебному плану.

По совету сестры Доротеи она попросилась в школу ордена сестер на Россаке – чтобы покинуть школу на Лампадасе, где уже начинала невыносимо скучать. Доротея объяснила, что в школе на Россаке будут развивать ее мозг.

В последнее время мысль о компьютерах, которые прячут где-то на Россаке порочные сестры, лишила Ингрид сна. Об этом шушукались послушницы; многих увлекло это волнующее предположение, но Ингрид была настроена скептически. Не было ни доказательств слухам, ни убедительных доводов в их защиту; сплетниц Ингрид не считала ни проницательными, ни умными: вряд ли они могли заметить то, что упустила она.

Тем не менее к такой страшной мысли следовало отнестись серьезно. Этому Ингрид научилась у Манфорда Торондо. На всякий случай она решила считать это правдивым, пока не убедится в противном. Если она сумеет найти доказательства, сестра Доротея поможет уничтожить мыслящие машины и очистить орден.

Когда она рассказала об этом, сестра Доротея тоже встревожилась.

– Попробую что-нибудь выяснить. С моего назначения на Салусу тут многое изменилось, но, надеюсь, Преподобная Мать не зашла так далеко.

Но Ингрид не собиралась прекращать свои изыскания и ждать, пока кто-нибудь другой найдет ответы. Она понимала, что, если Доротея будет задавать чересчур много вопросов и не тем людям, орден может еще глубже упрятать свои тайны.