Дюна. Первая трилогия

– Ты говорил, что поведешь нас, – сказал Мюриз. – Фрименов всегда вели за собой кровавые вожди. Но куда сможешь привести нас ты?

– В Крализек, – ответил Лето, продолжая разглядывать человека у стены.

Мюриз вперил в Лето пылающий взор, брови его сошлись над фиолетовыми глазами. Крализек? То была не война и не простая революция. Это будет Битва Тайфунов. Это слово пришло из самых древних фрименских легенд: битва в конце мироздания. Крализек?

Высокий фримен судорожно вздохнул. Этот коротышка непредсказуем, словно городской хлыщ! Мюриз повернулся к скрюченной фигурке.

– Женщина! Либан вахид! – приказал он. Неси нам пряный напиток!

Фигурка застыла на месте.

– Делай, как он велит, Сабиха, – сказал Лето.

Она подскочила на ноги, в ней все кипело и бурлило. Она смотрела на Лето, не в силах отвести от него взгляд.

– Ты ее знаешь? – спросил Мюриз.

– Это племянница Намри. Она совершила в Якуруту преступление и ее сослали к тебе.

– Намри? Но…

– Либан вахид, – промолвил Лето.

Сабиха сорвалась с места, пролетела мимо Лето и Мюриза, зацепилась одеждой за занавеску и выскочила на улицу. Был слышен топот ее ног.

– Далеко не уйдет, – сказал Мюриз. Он дотронулся пальцем до носа. – Родственница Намри, каково? Очень интересно. И какое же преступление она совершила?

– Она позволила мне бежать. – Лето встал и последовал за Сабихой. Он нашел ее стоящей на берегу канала. Лето встал рядом и посмотрел в воду. На ветвях пальм сидели птицы, Лето слышал их щебет и хлопанье крыльев. Рабочие скребли песок. Лето стоял и точно так же, как Сабиха, смотрел в воду, видя краем глаза пестрые перья длиннохвостых попугаев. Один из них пролетел над каналом, отразившись в серебристой чешуе рыбы. Было такое впечатление, что рыбы и птицы живут вместе в одной воде.

Сабиха откашлялась.

– Ты меня ненавидишь, – сказал Лето.

– Ты опозорил меня. Ты опозорил меня перед всем народом. Они связались с Иснадом и послали меня сюда, чтобы я здесь лишилась своей воды. И все это из-за тебя!

Сзади раздался смех незаметно подошедшего Мюриза.

– Теперь ты видишь, Лето-Батиг, что наша Река Духа имеет множество притоков.

– Но моя вода течет в жилах вашей Пряности, – произнес Лето, обернувшись. – Это не приток вашей реки. Сабиха – судьба моих видений, и я следую за ней. Я пересек Пустыню, чтобы встретить свое будущее здесь, в Шулохе.

– Ты и… – потеряв дар речи, Мюриз посмотрел на Сабиху и, откинув голову назад, оглушительно расхохотался.

– Все будет не так, как ты думаешь, Мюриз, – сказал Лето, чувствуя, как в глазах его закипают слезы. – Запомни это, Мюриз. Я нашел следы своего червя.

– Он отдает воду мертвым, – изумленно пролепетала Сабиха. Даже Мюриз смотрел на Лето с выражением изумленного благоговения. Фримены никогда не плачут, расценивая способность плакать как величайший дар души. Почти смущенный, Мюриз надел маску и надвинул на голову капюшон.

Лето посмотрел куда-то мимо Мюриза и произнес:

– Здесь, в Шулохе, все еще молятся за росу на краю Пустыни. Иди, Мюриз, и молись о Крализеке. Я обещаю тебе, что он грядет.

* * *

Фрименская речь в высшей степени лаконична и сжата, предполагая чувство точности выражений. Весь язык пропитан иллюзией абсолютного. Такое положение представляет собой плодородную почву для абсолютистской религии. Более того, фримены склонны к морализаторству. Они противопоставляют ужасающей нестабильности обстоятельств институциональные утверждения. Они говорят: «Мы знаем, что не существует верхнего предела всех мыслимых знаний; это прерогатива Бога. Но человек должен удержать то, чему он способен научиться». Из этого острого, как лезвие ножа, подхода к вселенной вытекает фантастическая вера в воздействие на судьбу знаков и знамений. Здесь кроется происхождение веры в Крализек – войну в конце мироздания.

Тайные донесения Бене Гессерит (лист 80088)

– Они препроводили его в надежное место, – улыбаясь, сообщил Намри Гурни Халлеку. Мужчины стояли в большой комнате с каменными стенами. – Можешь доложить об этом своим друзьям.

– И где находится это надежное место? – поинтересовался Гурни. Ему не понравился тон Намри, чувствовался железный стиль приказов Джессики. Черт бы побрал эту ведьму! Все ее объяснения не имеют никакого смысла, кроме предупреждения, что может случиться, если Лето не сможет смирить свои многочисленные жизни, свою ужасную память.