Дюна

Он утвердительно кивнул:

— Я бы не советовал, за тобой они не пойдут. Ты не из рожденных в песках. Они видели это сегодня ночью.

— Практичный народ, — произнесла она.

— Именно, — он глянул в сторону котловины. — Свои нужды мы знаем. Но не все будут столь глубокомысленны здесь, рядом с домом. Мы слишком долго проболтались, выплачивая вольным торговцам свою долю специи, которую мы собирали для проклятой Гильдии… Чтоб их лица навек почернели!

Начавшая было отворачиваться от него Джессика заглянула ему в глаза:

— Гильдия? Какое дело Гильдии до вашей специи?

— Повеление Лайета, — сказал Стилгар. — Нам известны причины, но выполнять его от этого не слаще. Мы платим Гильдии специей чудовищную сумму, чтобы в нашем небе не болталось ни единого спутника, чтобы никакой шпион не мог подглядеть, что мы делаем на поверхности Арракиса.

Тщательно взвешивая услышанное, она припомнила, Пол называл ей в палатке именно эту причину:

— А что вы делаете на поверхности Арракиса, втайне от чужих глаз?

— Изменяем ее… пусть медленно, но верно приспосабливаем планету для жизни людей. Наше поколение не дождется хорошей жизни… и наши дети, и наши внуки, и внуки внуков… но такое время настанет! — Затуманившимся взглядом он окинул котловину. — Здесь будет и открытая вода, люди смогут свободно ходить без конденскостюмов.

«Об этом мечтал и Лайет-Кайнс», — подумала она и сказала:

— Подкуп — дело рискованное. Выплаты имеют обыкновение увеличиваться.

— Они растут, — согласился Стилгар, — но медленный путь надежнее.

Джессика повернулась, поглядела на котловину, пытаясь воображением угнаться за Стилгаром. Но увидела лишь горчичного цвета пятно на месте далеких скал и внезапное дрожание воздуха над ними.

— Ах-х-х-х, — произнес Стилгар.

Сперва ей показалось, что в воздухе завис патрульный топтер, но потом она поняла, что видит мираж, — парящий в небе пустынный ландшафт. На заднем плане его колыхалась какая-то зелень, а впереди, по пескам, прямо по поверхности, полз длинный червь, и на спине его как будто группа фрименов в развевающихся одеяниях.

Мираж растаял.

— Конечно, ездить верхом легче, — произнес Стилгар, — но мы не можем пустить делателя в эту котловину. Поэтому ночью снова придется идти.

«Делатель — так они называют червя», — подумала она.

До нее дошел глубинный смысл его слов. Он сказал, что фримены не могут пустить червя в котловину. Значит, она не ошиблась, на спине гигантского червя ехали фримены. С громадным усилием ей удалось скрыть потрясение.

— Надо возвращаться к остальным, — сказал Стилгар, — не то мои люди решат, что мы здесь любезничаем. Некоторые уже и так завидуют, что мои руки трогали твои прелести там, в котловине Туоно.

— Довольно об этом! — отрезала Джессика.

— Извини, — мягким голосом произнес Стилгар. — Мы не берем женщин против их воли… что касается тебя, — он передернул плечами, — то и это условие, разумеется, излишне.

— Все-таки запомни, что я была дамой герцога, — сказала она более спокойным тоном.

— Как хочешь, — ответил он. — Пора прикрыть и это отверстие, чтобы люди могли отдохнуть от конденскостюмов. Сегодня им необходим отдых. Завтра семьи не дадут им отдохнуть.

Воцарилось молчание.

Джессика глядела на солнце. В голосе Стилгара она услышала то, что и должна была услышать… невысказанное предложение большего, нежели просто покровительство. Ему нужна жена? Она поняла, что вполне могла бы привязаться к нему, быть с ним рядом. И никакой распри, борьбы за лидерство — просто союз мужчины и женщины.

Но что тогда станет с Полом? Кто знает, каковы здесь отношения родителей и детей? А ее еще нерожденная дочь, эмбрион, которому лишь несколько недель? Дочь покойного герцога. И она подумала об этом ребенке, растущем в ней, о причинах, побудивших ее понести. Она не обманывала себя, просто тогда она дрогнула, подчинилась глубочайшей потребности жизни перед лицом смерти: отыскать бессмертие в детях. Тяга живых существ к деторождению оказалась тогда сильнее.

Джессика поглядела на Стилгара, он, выжидая, смотрел на нее. Какая судьба ждет здесь ее дочь, если она родится в семье этого мужчины, спросила она у себя. «И еще мои потребности, образ жизни, который должна вести Дочь Гессера, не воспротивится ли он этому?»

Стилгар кашлянул, и оказалось, что некоторые из причин ее нерешительности он понимает:

— В предводителе важно то, что делает его вождем, — понимание обычаев его народа. Если ты обучишь меня своему искусству, быть может, настанет день, когда одному из нас придется сделать вызов, а другому принять. Я бы предпочел иной путь.

— Есть ли у нас выбор? — спросила она.

— Сайидина, — ответил он, — наша Преподобная Мать, стара.

Их Преподобная Мать!

Прежде чем она успела обдумать его слова, он произнес:

— Не думай, что я навязываюсь в мужья. Не хочу обидеть — ты и прекрасна и желанна. Но если ты станешь одной из моих женщин, кое-кто из молодежи начнет думать, что я более озабочен удовольствиями плоти, а не нуждами племени. Даже сейчас они подслушивают нас и следят за нами.