Дюнас и его записки. Захудалый городок

– Дамы и господа! Какое счастье, что мы нашли в этом забытом богом далеком и холодном краю новых друзей! Нашли вас, дорогие наши болотные жители! Цирк завораживающе прекрасен и необычайно популярен еще с древних времен в нашей теплой и солнечной Италии. Я надеюсь, пройдет время, и в вашем замечательном городе появится свое шапито! Ваши талантливые и неотразимые артисты ежедневно будут радовать горожан игрой и даже гастролировать… Нет! Блистать на подмостках столичных театров и, конечно, прославлять ваше маленькое, но замечательное Болото. А ваш пока еще небольшой, но многообещающий оркестр вскоре приумножится новыми талантливыми исполнителями и заиграет… заискрится новыми талантами, как шампанское. Великие европейские столицы будут восторженно аплодировать большим талантам вашего маленького Болота.

Марио закончил свое выступление словами: «Браво, Болото! Браво!» и громко захлопал в ладоши. Публика стояла и с восторгом слушала, не понимая ни слова, о чем он говорит. В благодарность за неожиданно яркое выступление первой захлопала ему супруга градоначальника Аделаида и воскликнула:

– Какой талант! Какая блистательность! Просто божественность! Браво, итальяно!

Горожане тут же дружно подхватили бурными аплодисментами мнение о выступлении гостя самой супруги градоначальника.

Парамон также хлопал в ладоши, но нагнулся к уху Матти и настороженно его спросил:

– Матти, ты понял, о чем он говорил?

– Никакой крамолы и призывов, так сказать, к свержению власти! – четко ответил Матти.

– Ну и хорошо! Это самое главное. Ну и слава богу! И от греха подальше! – сказал Парамон, перекрестился и продолжил: – Я-то уж подумал – мало ли чего! Приехали сюда, быть может, под видом циркачей смутьяны иностранные или, ни дай бог, еще и бунтари.

Парамон облегченно выдохнул и добавил:

– Вот и полегчало, и на душе спокойней!

Аделаида в это время томно улыбалась Марио, глядя на него влюбленными глазами, и украдкой спросила у Матти:

– Он говорил что-нибудь в своей речи обо мне?

– О вас – сплошь восторженные слова! – ответил Матти.

Аделаида смущенно разулыбалась, раскраснелась и игриво шепнула Матти:

– Какой шалун! Как это мило! Ох уж эти итальянцы!

Красноречие Марио принесло ожидаемые результаты.

Он смело подошел к Аделаиде, учтиво взял ее руку, поднес к своим губам и почтительно поцеловал запястье. Аделаида была уже немолода, но тут снова почувствовала себя неотразимой и зарделась от счастья.

Марио, уже слегка пошатываясь, посмотрел с сожалением на пустую рюмку, стоявшую на подносе, и любезно обратился к Аделаиде:

– Я восхищен вашей красотой, вашим городом и гостеприимством! Это, конечно, согревает меня до глубины души, но что-то снова стало холодать. Прошу извинить меня за излишнюю назойливость и мой пустяшный каприз. Нельзя ли еще одну рюмочку этого чудесного напитка!

Матти понял, чего хочет итальянец. И снова наполнил рюмку.

– Матти, что он сказал? – спросила Аделаида.

– Он восхищен вашей красотой, – ответил Матти.

– Шутник! – воскликнула Аделаида, поглядывая ласково на гостя, и кивнула:

– Дорогой Марио! Не откажите себе в удовольствии.

Марио поднял рюмку выше головы и крикнул:

– За мое здоровье! И за ваше, милая синьора!

Тут он опрокинул в себя полную рюмку, приободрился и снова продолжил речь:

– Наше грандиозное турне по Европе мы начали, разумеется, с успехом, в Италии. Затем прибыли в Париж. По просьбе парижан, которые обожали наш цирк, нам пришлось давать в знак благодарности восхищенной публике по два представления в день. Заметьте, целых две недели. Слухи о гастролях в Париже итальянской труппы знаменитого Марио разнеслись по городу и пригородам мгновенно. Однажды в партере появилась мадам неописуемой красоты и в роскошных нарядах. Я был до глубины души тронут ее очарованием. Так вот, кто бы мог себе представить! Она оказалась знатной и очень влиятельной. К тому же вдовой. После очередного представления она подошла ко мне и сказала, что в восторге от спектакля и поражена моим талантом. А далее даже обещала построить для меня в Париже большой амфитеатр и была готова выйти замуж за меня. Ну, а потом – умерла! Вот так! – закончил свою речь Марио и окинул гордым взглядом горожан.

Публика с восхищением и удивлением молча смотрела на него. Говорил он ярко, словно в театре, – громко и красиво, но никто не понимал, о чем. Первой опомнилась Аделаида, которая крикнула: «Браво!». Потом захлопал Парамон. Горожане тут же дружно поддержали своего градоначальника. Марио, благодарно улыбаясь, три раза поклонился: сначала – сиявшей от восхищения Аделаиде, потом – градоначальнику Парамону и в заключение – всей публике. Затем Марио учтиво подошел и обратился к Матти:

– Пустяшная просьба, дружище! Не откажи, любезный, по случаю успеха еще рюмочку наполнить!

Матти, дружески кивнув, ловко наклонил бутыль и снова наполнил рюмку до краев.

– Брависсимо! – ответил Марио.

Матти, понимая, что слово «брависсимо» в переводе с итальянского означает высшую степень одобрения или восхищения, улыбнулся и весело кивнул Марио головой.

– О чем он говорил-то? – шепнул на ухо Матти градоначальник.