Дюжина и Ледяной лес

Из ослепительной белизны возникла хрупкая фигурка. Поначалу она двигалась робко, потом все увереннее. Когда расстояние между ними сократилось, Дюжина различила тонкий стан. Серые глаза. Облако смоляных волос.

– Фиалка, – шепнула она. И огляделась в поисках Синички, неизменно сопровождавшей ее во снах. Однако не увидела никого, кроме себя и Фиалки.

– Синички здесь нет, – улыбнулась Фиалка, поравнявшись с ней. Ее любимое голубое платье колыхалось на ветру. – На сей раз это мой сон, а не твой.

– Не понимаю, – пробормотала Дюжина. И охваченная сомнением, попятилась.

– Я не Игрекс, если ты об этом, – с легкой обидой откликнулась Фиалка. – Он притворялся мною, а не наоборот. Да и потом, я бы не позволила ему осквернить наше место. – Она сжала кулачки и решительно вздернула подбородок.

Дюжина бросила взгляд по сторонам и поняла, о чем толкует Фиалка. Они перенеслись в их излюбленное место для игр, густые кроны служили идеальным пристанищем для пряток. Игрекс украл сокровенные воспоминания, чтобы превратить их в свой жестокий трюк.

– Ты почти не вспоминаешь обо мне. – Фиалка шагнула ближе и взяла ее за руку. В ее интонациях не было ни упрека, ни угрозы, лишь грусть. – Почти забыла наши игры, нас. Вот я и решила напомнить.

Сердце разрывалось от боли, дыхание перехватило, но, ощутив пожатие тонких пальчиков, Дюжина нашла в себе силы ответить:

– Мне больно вспоминать. Слишком много… угрызений совести. Я все разрушила. – Голос у нее сорвался.

– Ничего подобного, Синичка. – (Дюжина вздрогнула, услышав из уст сестренки свое прежнее имя.) – Хоть мы и поссорились, никто не виноват в случившемся.

– Нет, – возразила Дюжина. Точнее, Синичка. – Это моя вина. Мне следовало взять тебя с собой, тогда ты… ты бы не…

– Если бы предатели не напали на деревню, все остались бы живы. Да, мы не всегда ладили, такое часто бывает между сестрами, но ты не желала мне зла. Не ты меня убила. Нужно себя простить.

– Не знаю, смогу ли.

– Сможешь, – отрезала Фиалка. – Ты думаешь только о финале. А должна помнить о счастливых днях. Ведь они выпадали чаще.

В горле Дюжины предательски защипало, на глаза навернулись слезы.

– У меня из головы не идет, сколько боли я тебе причинила, как сильно мне тебя не хватает. Мы правда были счастливы?

– Конечно, глупышка, – звонко засмеялась Фиалка. – Мы отчаянно ссорились и любили друг друга безмерно. Мы же сестры. Забыла? – Она умолкла, заметив, что Дюжину одолевают сомнения. – Не забывай нас, Синичка, – чуть слышно, с мольбой прошептала она.

– Никогда.