Дюжина и Ледяной лес

– Вот и славно. Я люблю тебя. И всегда буду любить.

Исчез темный колючий клубок, терзавший Дюжину изнутри. Она носила его в себе так долго, что успела свыкнуться с гнетущей тяжестью. По щекам заструились слезы. Не в силах вымолвить ни слова, девочка кивнула.

Фиалка прильнула к ней и крепко обняла. Зажмурившись, Дюжина вдыхала родной аромат сестры – смесь лаванды и цветущего луга.

– Знаешь, еще не поздно стать тем человеком, каким ты хочешь быть.

Фиалка говорила так тихо, словно ветерок шелестел, и на какое-то восхитительное мгновение в душе воцарился покой. Любимая младшая сестренка была рядом, и старшая почувствовала себя умиротворенной…

– Дюжина, ты меня слышишь? – Голос Шестого доносился точно издалека.

Видение исчезло, а вместе с ним и Фиалка. Но исчезла не навсегда. Не как прежде. Теперь она оставила в сердце благодать и тепло.

– Дюжина!

Разлепив веки, она увидела склонившегося над нею Шестого, во взгляде которого застыла надежда пополам с тревогой.

– Ты очнулась! – воскликнул он и, обернувшись, завопил еще громче: – Она очнулась!

Дюжина вздрогнула, зажмурилась, отчаянно цепляясь за ускользающую канву сна.

Еще не поздно…

Кто-то шевельнулся у нее на груди. Когтистые лапки уперлись в подбородок, и взор заполонила рыжая мордочка с блестящими бусинками глаз.

– Хрум! – С трудом подняв свинцовые руки она принялась гладить бельчонка. – Ты цел! Я уж боялась… боялась… – Дюжина не докончила фразу, не хотела произносить самое страшное вслух. На глаза навернулись слезы. Пальцы теребили пушистый мех. Страх, терзавший ее, наконец растворился. Хрум вернулся!

– Он у тебя живчик, – ухмыльнулся Шестой. – Похоже, его заперли в кухне. – Он нахмурился, покачал головой. – Лучше не представлять, для каких целей. Но когда стены рухнули, он объявился. Подскочил прямо к тебе, и никто не мог его с места сдвинуть. – Его улыбка померкла. – Он жутко за тебя волновался и на нервной почве обглодал твою шевелюру. Существенно.

Хрум пристыженно наблюдал, как хозяйка тянется к голове. Волосы и впрямь стали существенно короче. Но Дюжина и не думала огорчаться из-за такой мелочи. Особенно после дней, проведенных в неведении относительно судьбы Хрума.

– Ничего, отрастут, – утешила она бельчонка. Воспрянув духом, он радостно заверещал и обвился вокруг ее шеи.

– Постой, – спохватилась Дюжина, морщась от боли в щеке. – Что значит «когда стены рухнули»? – Она огляделась, и ее смятение усилилось. Судя по обстановке, они находились в палатке. Девочка лежала на походной койке, накрытая множеством шкур. – Где мы?

Шестой помрачнел:

– Тут вот какое дело…

Кто-то отдернул полог, и в палатку ворвалась целая делегация во главе с сияющей Семеркой. За нею следовал Пятак и старейшина Иней. Пес из-за габаритов остался снаружи, только просунул морду через порог.

– Д-даже не сомневалась, что ты п-поправишься, – объявила Семерка. Хотя нескрываемое облегчение на ее лицо говорило об обратном.

– Никто не сомневался, – вторил Шестой.

– Несокрушимая, как наш Пес. – Пятак ощутимо ткнул ее кулаком в плечо.

– Ой! – вздрогнула Дюжина. Тело превратилось в сплошной синяк, но каким-то чудом она уцелела. Девочка уставилась на собравшихся, жадно всматривалась в их лица. Невероятно, что после всего произошедшего, после всех сказанных ею гадких слов они не оставили ее в беде. Она крепко прижала Хрума к груди и позволила себе отдаться теплому чувству уверенности.

Она была среди друзей.

Глава 52

– Хвала морозу, ты очнулась! – проворчал Иней, усаживаясь на позаимствованный в углу табурет. Остальные последовали его примеру. – Твои товарищи просветили меня, как смогли, но кое-какие вопросы остались.

Превозмогая боль, Дюжина приподнялась на локтях и кивнула.

Иней, казалось, постарел на десять лет, под глазами залегли тени, на лбу зиял глубокий порез, однако спину он держал прямо, а взор не утратил проницательности.

– Почему? – мягко проговорил он. – Почему Виктория так поступила?

У Дюжины перехватило дыхание, во рту появилась горечь.

– Ради уважения, – прошипела она. Иней сощурился.

Слова хлынули потоком. Дюжина без утайки поведала обо всем, что с нею случилось: как Виктория, прикинувшись благодетельницей, вызволила ее из темницы, как выпытывала, где скрывается Пес, а после позволила Мороку проникнуть в ее разум. Судорожно вздохнув, поведала о стрелах, о неописуемом коварстве и вероломстве бывшей наставницы.

Иней вскочил, опрокинув табурет: