Дюжина межгалактических мерзавцев

– Это был не вопрос, – уточнил я, чтобы сразу расставить акценты. – Если не хочешь говорить, я сделаю вывод, что ты не желаешь помочь следствию. По какой причине ты что-то скрываешь, мне неизвестно. Но придется доложить об этом капитану. Да. Придется… – Я задумчиво помялся.

Рангун обнажил зубы, воззрился свирепо. Но на меня подобные гримасы давно не действовали. Я и сам мог корчить исключительно злобные рожи – в федеральной Академии этому умению был посвящен специальный полугодичный курс.

– Так что, – поинтересовался я, – будем разговаривать? Или мне сразу записать тебя в подозреваемые?

– Говори, легавый.

– Вот и хорошо. – Я придвинул стул, сел: – Итак, как ты стал преступником?

– Чего-о-о?! – рангун начал привставать. – Тебе че надо, а?!

– Зайдем издалека. А потом сразу перейдем к сути. Меня интересует, как ты стал преступником? Как такое получилось?

Мой собеседник бухнулся на койку, проворчал что-то невнятное под нос, и, наконец, соизволил ответить:

– Невинно осудили, и пошло-поехало.

– И как же случилось, что тебя невинно осудили? – поинтересовался я с иронией.

– Будто ты не знаешь, какие менты – суки. На опознании кроме меня присутствовали два лысых карлика. Вот хозяин магазина и ткнул в меня пальцем, хотя я был ни при делах.

– Славную историю придумал для своего оправдания, – заметил я, – вижу, ты фантазер со стажем.

Так у нас было принято. Даже за другими сотрудниками нашего ведомства не признавать нарушения. Кажется, подобная взаимовыручка называется круговой порукой. Ну, а мы в федеральной службе называем ее чувством локтя. Иногда без этого самого чувства, не перейдя всего малую толику границы дозволенного, невозможно раскрыть тяжкое преступления, нельзя выполнить поставленную командованием задачу. Они же все – преступники, сброд, отбросы общества. А наше призвание – оградить простых граждан от таких, как они.

– Давай расскажу тебе, что было дальше, – предложил я.

– Валяй, мусор.

– Я таких историй, как твоя, слышал не меньше сотни. Дальше ты сел в тюрьму. И таким тебе показалось несправедливым, что тебя, молодого и сильного, держат взаперти, в то время как другие, хоть они и не такие умные, не такие мускулистые, гуляют на воле, щупают девиц и пьют виски. И тогда ты обозлился на весь мир, и во всех своих бедах обвинил Федерацию. И решил, что когда выйдешь сполна отомстишь ее богатым и сытым гражданам. И в первую очередь людям, потому что им почему-то живется лучше других…

– И креторианцам, – заметил рангун. – Что бы они там не говорили, но войну они начали сами. Ловко ты меня расписал. А я вот не пойму, и вправду, за что людишкам такие привилегии? За лысую шкурку, что ли?

– За заслуги перед Федерацией! – возвысил я голос. – За то, что они всех остальных, таких, как ты, облагодетельствовали. За то, что кормят вас, поят и одевают. За то, что привели вас в цивилизованный космос.

– Мы и без вас в космос летали! – взбеленился рангун. – Это вы прилетели к нам, продемонстрировали новейшее вооружение. Показали тяжелые кулаки. И сообщили, что мы будем частью великой Федерации.

– Но вы же могли отказаться.

– Отказаться?! – Сивый пришел в исступление и принялся брызгать слюной. – Да что ты об этом знаешь? Люди выдвинули ультиматум. Или мы в течение двух недель принимаем решение о вступлении в Федерацию, либо все население нашей системы станет материалом для колонизации отдаленных планет. Думаешь, эта миссия – что-то особенное? Они всегда посылают на окраины отбракованный материал. Тех, кого не жалко.

– Мы направляемся с ответственной исследовательской миссией! – отчеканил я. – Правительство поставило перед нами важнейшую задачу. Мы вернемся героями.

– Ты в это, и правда, веришь? – Сивый постучал по выпуклому лбу. – Я в своей жизни повидал много фанатиков, но таких, как ты, пока не встречал. Даже бородавочник, и тот был лучше тебя. Он хотя бы помешался на религиозной почве. Но ты… Ты свихнулся на почве служения государству, которому ты не нужен. Иначе оно бы не отправило тебя с нами.

– Ты сказал, бородавочник был лучше меня, – ухватился я за случайную фразу. – Вы что же, ладили с ним?

– Вот кретин, – рангун покачал головой. – Нет, конечно. Я его, как и остальные на дух не переносил. В прямом смысле этого слова. Если, как он говорил, от него исходит дух святой, то я против такой святости во всех ее проявлениях.

– Хорошо, – проворчал я, крайне уязвленный тем, что эта лохматая обезьяна назвала меня «кретином», – у тебя есть какие-нибудь подозрения? Кто это мог сделать?

– Если по-чесноку, я подозреваю всех. Даже тебя, легавый. Во-первых, рожа у тебя доверия не вызывает. Хитрая рожа, прямо скажем. И потом очень удобно, знаешь ли, расследовать убийства, если ты сам их совершаешь. На тебя-то точно никто не подумает.