Дива

Вообще-то сказ про Боруту — это отдельная история, поскольку он личность на Пижме знаменитая, всем из- нсстная правдивостью. Сам Баешник иногда откровенно привирал, и делал это без злого умысла, чтобы слуша­теля заинтриговать, чего никогда не скрывал. Но Дани­ла к местным баешникам отношения не имел, и об этом на Пижме знали все: если он какую-либо новость при­нёс — значит, то и произойдёт. Будто он действительно канал связи и ему кто-то сверху нашёптывает, что в бли­жайшее время случится. На что уж сам Баешник предсказатель знатный, и если скажет: «Завтра будет дождь, спину ломит», то ненастье непременно случится. Или, например, его престарелая, выжившая из ума тёща с утра шерстяные чулки натянула, тёплой шалью подвязалась — жди хоро­шей погоды, поскольку она всю жизнь поперечная.

Но тягаться с самим Борутой никто не в состоянии! За неделю вперёд, как медведю Костыля пожевать, Данила предупреждал его, даже упрашивал, чтоб не водил прокурора на охоту — не послушал. Или вот откуда про­стому смертному туземцу, например, узнать, что в резуль­тате беседы президента с губернатором на Пижму прие­дут самые настоящие король с принцессой?

Поговаривали, бабка Боруты тоже лешачихой была, то есть дивой, откуда во внуке появилась любовь к лесу, зверью, чудесам и дар ясновидения. Дед же будто был цы­ганом, коновалом и колдуном, поэтому жил на острове в Дорийском болоте. И фамилия у него подходящая: бо- рутой, или боровым, в средней полосе России зовут ле­ших. Но если так судить, то у нас пол-России лешие, по­тому как в лесах живут, что тебе дивьё лесное. И самое распространённое, незлобливое ругательство — лешак, или леший тебя побери, особенно у вятских соседей.

Если считать через бабку, то Данила всего лишь в третьем колене был лешаком, поэтому немного под- выродился в смысле роста: всего метра полтора с кепкой и в башмаках на высоком подборе, потому его в армию не взяли. Хотя при этом он силой обладал невероятной, поистине, лешачьей! Не руки — паровозные маховики, свисающие ниже колен, плечи хоть и не широкие, но весь он сухожилиями перевитый, кремнёвый. На спор за день­ги однажды лом в узел завязал, а за двойную плату раз­вязал. Ещё в юности на призывной комиссии стул вме­сте с грузным доктором за ножку одной рукой взял, едва дотянулся и на шкаф поставил. И сказал, спустит после того, как тот бумагу подпишет, что годен к строевой без ограничений.

А Даниле до зарезу надо было попасть в армию, по­скольку в юности он влюбился в девчонку — Диву Драко­ню, приёмную дочку председателя колхоза. Совсем ещё юная, она выглядела вполне взросло и уже считалась пер­вой красавицей в Пижменском Городке. Все женихи жда­ли, когда подрастёт, и уже копытом били, фотокарточки в кабине тракторов вешали. Борута же ростом не вышел и был ниже её на полторы головы: Дива такой дылдой вымахала, редкий парень ей по росту подходил. Так вот эта гордая девица вздумала над ним посмеяться, сказа­ли, отслужишь в армии — приходи, поговорим. Может, подрастёшь или станешь героем — не посмотрю, что ко­роткий. Лучше героем стань; люблю, когда совершают подвиги, дескать, меня не просто высватать надо — чем- то покорить, завоевать, тогда я ни на что не посмотрю.

Знала ведь, зараза, что не возьмут в армию, — и не взяли!

Доктор, сидя даже на шкафу, не подписал, вызвал милицию, и Боруте вместо армии дали пятнадцать су­ток. Здесь он и познакомился с настоящими залётными гастролёрами, приехавшими ограбить тотемский банк, но случайно посаженными за мелкое хулиганство в ресто­ране. И для начала подрался с ними — один против пяте­рых бугаёв, и всем наколотил так, что короткого на вид парня отъявленные «медвежатники» зауважали. А им до зарезу требовался такой неприметный с виду, про­нырливый силач — сейфы ломать и в форточки лазать. Мот они и взяли Данилу в свою банду да увезли с собой а южный город Сочи. Что делать, если в армию не берут, а приключений страсть как охота? У Боруты же была мечта: когда-нибудь заработать денег и купить себе мо­тоцикл, хотя бы «Восход», — была такая популярная мар­ка. Приехать в родную деревню, посадить Диву и прока­тить с ветерком, чтоб у неё душа зашлась!

Когда он первый сейф вспорол топором, будто кон­сервную банку, то сразу купил красную «Яву» и хотел рвануть к себе на Пижму, Диву катать. Бандитская жизнь ему категорически не нравилась, тянуло в лес, к колхозным и диким животным, однако законы в банде были стро­гие: могли прирезать или пулю в живот засадить, чтоб в муках умирал.