Дивергент

пришли к комплексу, среди разрушающихся зданий и заросших деревьями,

прорывающихся через тротуар. В нескольких метрах припаркован старый грузовик, задняя часть которого закрыта искромсанным и изношенным брезентом. Нита пинает

одну из шин, для проверки, затем забирается на водительское сиденье. Ключи уже

свисают из зажигания.

- Чей грузовик? - Спрашиваю я, когда сажусь на пассажирское сидение.

- Он принадлежит людям, которых мы собираемся встретить. Я попросила их

припарковаться здесь, отвечает она.

- А кто они?

- Мои друзья.

Я не знаю, как она видит куда ехать в этом лабиринте улиц перед нами, но у нее

получается, направляя грузовик, вокруг корней дерева и упавших уличных фонарей, мигая

фарами несущимся животным, которых я вижу краем глаза.

Длинноногое существо с худощавым коричневым телом, пробивает себе путь через

дорогу впереди нас, почти достающий в высоту до фары. Нита тормозит, чтобы не сбить

его. Его уши дергаются, и он смотрит на нас своими темными, круглыми глаза с

осторожным любопытством, как ребенок.

84

- Они красивые, не правда ли? - Говорит она. - Перед тем, как я попала сюда, я никогда не

видела оленей.

Я киваю. Он красивый, но неуверенный, спотыкающийся.

Нита нажимает пальцами на клаксон, и олень отходит в сторону. Мы вновь ускоряемся, добираясь до широкой, открытой дороги висящей поперек железнодорожных путей, по

которым однажды я спускался, чтобы добраться до корпуса. Я вижу его огни впереди, единственное светлое пятно в этой мрачной пустоши.

И мы едем на северо-восток, подальше отсюда.

Прошло довольно много времени, прежде чем я снова увидел электрическое освещение.

Оно тянется по узкой, неоднородной улице. Лампочки свисают со шнура натянутого

вдоль старых фонарей.

- Мы остановимся здесь. Нита дергает руль, втаскивая грузовик в переулок между двух

кирпичных зданий. Она вынимает ключи из зажигания и смотрит на меня.

- Проверь бардачок. Я попросила их дать нам оружие.

Я открываю отсек перед собой. На верху нескольких оберток лежат два ножа.

- Как ты относишься к ножу? – говорит она.

В Бесстрашии новичков учили, как бросать ножи, даже перед теми изменениями Макса в

инициации, сделанные до того когда я к ним присоединился. Мне это никогда не

нравилось, потому что, казалось способом стимуляции театральности Бесстрашных, нежели полезным навыком.

- Нормально, говорю я с ухмылкой.

- Я никогда не думал, что этот навык будет чего-то стоить, тем не менее.

- Полагаю, что Бесстрашные еще для чего то сгодятся после всего... Четыре, она говорит

немного улыбаясь. Она берет нож, что побольше, я беру тот, что поменьше.

Я напряжен, пальцами вращаю ручку, идя по аллее. Надо мной в окнах мерцает

различного рода свет - пламя от свечи и фонаря. На мгновение, когда я посмотрел вверх, я

увидел завесу волос и темные глазницы, смотрящие на меня.

-Здесь живут люди? - спрашиваю я.

- Это окраина периферии, говорит Нита.

- Где-то в двух часах езды от Милуоки, центральной области к северу отсюда. Да, люди

живут здесь. В настоящее время люди не уходят слишком далеко от города, даже если они

хотят жить за пределами влияния правительства, как люди здесь.

- Почему они хотят жить за пределами влияния правительства? Я знаю, что это такое

благодаря наблюдению за афракционерами. Они всегда голодные, они всегда замерзают

зимой, а летом изнывают от жары, всегда борющиеся за существование. Это не слишком

легкая жизнь, чтобы ее выбирать - тебе нужна убедительная причина для этого.

- Потому что они "генетически поврежденные", говорит Нита смотря на меня.

- Генетически поврежденные люди технически легальны, равны генетически чистым

людям, но только на бумаге, так сказать. В реальности беднее, чаще обвиняемые в

преступлениях, менее вероятно нанимаемые на хорошую работу...ты называл это, это

проблема, и она существует со времен Войны за Чистоту, около столетия.

- Людям живущим на периферии, это место кажется более привлекательным для того

чтобы отстраниться от общества полностью, а не пытаться исправить проблему изнутри, как это собираюсь сделать я.

Я думаю, о фрагменте стекла, вытатуированном у нее на коже. Интересно, когда она ее

сделала, и из-за чего у нее такой опасный взгляд, и почему ее речи полны драматизма, и

что заставляет ее становиться революционером.

- А как вы собираетесь осуществить этот план?

Она поджимает губы и говорит:

- Отберем у Бюро хотя бы часть их власти.

Аллея выходит на широкую улицу. Некоторые люди рыщут по краям, тогда как другие

85

идут прямо по середине, пошатываясь группами, руками покачивая бутылки. Все, кого я

вижу, молоды - взрослых не так много на периферии, я полагаю.

Я слышу крики впереди и вижу осколки стекла на тротуаре. Толпа окружила двух людей и

бьет их руками и ногами. Я начинаю идти по направлению к ним, но Нита хватает меня за

руку и тянет меня к одному из зданий.

- Сейчас не время быть героем, говорит она.

Мы подходим к двери здания на углу. Большой человек стоит рядом с ним, вращающий

нож в руке. Когда мы поднялись вверх по ступенькам, он остановил нож и перебросил его

в другую руку, заскорузлую со шрамами.