Дивергент

могу смотреть на него только так, как я смотрела на него будучи заключенной в штабе

Эрудитов. Я просто слишком устала продолжать с ним войну или слушать его

оправдания; слишком устала волноваться о том, что мой брат от меня отказался.

Я спрашиваю коротко, - Эдит присоединилась к Эрудитам, не так ли? Хотя она взяла

Отречонное имя?

- Да! Кажется, он не заметил мой тон. - Вообще-то, почти все наши предки были

Эрудитами. Было несколько Отреченных и пара Искренних, но в этом смысле наша линия

родства практически не менялась.

Я похолодела изнутри и дрожу так, что, кажется, могу разбиться.

- То есть, в твоем искривленном мозгу это выглядит как оправдание всему, что ты сделал, говорю я прямо. - Оправдание - за то, что присоединился к Эрудиции, за то, что доверял

им. Я имею в виду, что если ты предполагал быть одним из них всю жизнь, то "фракция

превыше крови" - отличный девиз для тебя, ведь так?

- Трис... Произносит он, и его глаза умоляют меня понять, но я не понимаю. И не пойму.

Я встаю. - Так что теперь я знаю про Эдит и ты знаешь про нашу маму. Хорошо. Давай

тогда все так и оставим.

Иногда, когда я смотрю на него, я чувствую прилив симпатии к нему, а иногда мне

хочется схватить его за горло обеими руками. Но прямо сейчас я просто хочу уйти и

притвориться, что всего этого никогда не было. Я выхожу из комнаты данных, и мои

туфли скрипят, когда я бегу назад в жилой корпус. Я бегу и останавливаюсь только тогда, когда чувствую запах цитруса.

Тобиас стоит в холле снаружи общежития. Я запыхалась и чувствую мое сердцебиение

даже в кончиках пальцев; меня переполняют эмоции: и боль от потери, и любопытство, и

злость, и страстное желание.

- Трис, говорит Тобиас, поднимая бровь с недоумением и беспокойством. - Ты в порядке?

Я качаю головой, по-прежнему нуждаясь в свежем воздухе, и прижимаю его к стене, мои

губы находят его. На миг он пытается оттолкнуть меня, но потом понимает, что ему все

равно, в порядке ли я, все равно, в порядке ли он, все равно. Мы не были наедине дни.

Недели. Месяцы. Его пальцы гладят мои волосы, и я держу его за руку, чтобы устоять на

ногах, ведь мы прижались друг к другу как приклеенные. Он сильнее, чем все, кого я

знаю, и гораздо более отзывчивый, чем, кажется остальным; он - секрет, который я храню

и буду хранить всю оставшуюся жизнь.

Он наклоняется и целует меня в шею, и его руки обнимают меня за талию. Мои пальцы

цепляются за пряжку его ремня, мои глаза закрыты. В этот момент я точно знаю, чего я

хочу; я хочу, чтобы не было этой одежды между нами, я хочу содрать все, что разделяет

нас - и прошлое, и настоящее, и будущее.

Я слышу шаги и смех в конце коридора, и мы размыкаем объятия. Кто-то - возможно, Юрайа - что-то шепчет, но я практически ничего не слышу из-за звона в ушах.

Глаза Тобиаса встречают мои, и я вспоминаю, как в первый раз по-настоящему

посмотрела на него во время моей инициации, после моделирования; мы смотрим друг на

друга слишком долго, слишком сосредоточенно. - Заткнись, кричу я Юрайе, не отводя

взгляда.

Юрайа и Кристина входят в общежитие, и мы с Тобиасом следуем за ними, будто ничего и

не произошло.

80

Глава 23. ТОБИАС (часть 1)

Этой ночью, когда моя голова, отяжелевшая от мыслей, падает на подушку, я чувствую

что-то под моей щекой. Записка под наволочкой.

Т-

Встречаемся у входа в жилой корпус в одиннадцать. Мне нужно с тобой поговорить.

- Нита

Я смотрю на койку Трис. Она растянулась на спине, и прядь ее волос закрывает ей нос и

рот, который вздрагивает при каждом выдохе. Я не хочу ее будить, но чувствую себя

неловко, что пойду на встречу с девушкой посреди ночи и не скажу ей об этом. Особенно

сейчас, когда мы так стараемся быть честными друг с другом.

Я сверяюсь с моими часами. Десять минут одиннадцатого. Нита - просто друг. Ты

расскажешь Трис завтра. Это может быть срочно.

Отбросив одеяло, я обуваюсь - эти дни я спал в одежде. Прохожу мимо кровати Питера, а

затем и Юрайи. Верхняя часть бутылки выглядывает из-под подушки Юрайа. Я сжимаю

ее между пальцами и несу к двери, где кладу ее под подушку одной из пустых коек. Я не

присматривал за ним как обещал, что буду Зику.

Как только я оказываюсь в коридоре, я завязываю мои ботинки и приглаживаю мои

волосы. Я перестал обрезать их, как это делают Отреченные, когда я хотел чтобы

Бесстрашные видели во мне потенциального лидера, но я скучаю старой традиции, по

клацанью ножниц и осторожным движениям моих рук что знали больше на ощупь, чем на

вид.

Когда я был маленьким, мой отец обрезал мне их, в коридоре на верхнем этаже нашего

дома в Отречении. Он всегда был слишком небрежен с лезвием, и царапал заднюю часть

моей шеи или ухо. Но он никогда не жаловался на необходимость подстригать меня. Мне

так кажется.

Нита стучит ногой. На этот раз она одета в белую рубашку с коротким рукавом, ее волосы

зачѐсаны назад. Она улыбается, но есть что-то неспокойное в ее глазах.

- Ты выглядишь, взволновано, говорю я

- Это потому что я взволнованна, отвечает она. - Пошли, есть тут одно место, которое я

хочу тебе показать.

Она ведет меня тусклыми коридорами, пустыми за исключением случайных уборщиков.