Дивергент

скептически, но любопытство берет свое. Мне не трудно поверить в то, что Бюро

причастно к плохим вещам, потому что каждое правительство которое я когда-либо знал, делало что-то плохое, даже олигархия Отречения, главой которой мой отец был. И даже

сверх этого обоснованного подозрения, внутри меня кипит отчаянная надежда, что я не

поврежден, что я стою больше, чем исправленные гены, которые я передам всем детям, которых я мог бы иметь.

Итак, я решил согласиться. Сейчас.

- Отлично,- говорю я.

- Для начала, говорит она, прежде чем я покажу тебе что либо, ты должен принять тот

факт, что об этом нельзя никому рассказывать - даже Трис - о том, что ты увидишь. Ты

согласен с этим?

- Ты знаешь, ей можно доверять. Я обещал Трис, что у меня не будет больше от нее

секретов. Мне не следует влезать в ситуацию, где я буду вынужден снова это делать.

Почему я не могу ей рассказать?

- Я не говорю, что она не надежна. Это просто о том, что она не обладает навыками, которые нам нужны, и мы не хотим кем-либо рисковать, когда это не так уж и

необходимо. Смотри, Бюро не хочет, чтобы мы были организованы. Если мы поверим, в

то, что мы не "поврежденные", тогда мы будем говорить, что все, что они делают -

эксперименты, генетические изменения, все это - пустая трата времени. А никто не хочет

слышать, что дело всей его жизни, это фикция.

Я знаю об этом достаточно - это тоже самое, что выяснить, что фракции это искусственная

система, сконструированная учеными, чтобы держать нас под контролем, так долго как

это возможно.

Она отходит от стены и говорит единственную вещь, которая может заставить меня

согласиться с ней:

- Если ты расскажешь ей, то лишишь ее выбора, который я даю тебе сейчас. Ты заставишь

ее стать соучастником. Скрыв это, ты защитишь ее.

Глава 23. ТОБИАС (часть 2)

Я проводу пальцами по выгравированной надписи "Тобиас Итон" на металлической

панели. Это мои гены, это мои проблемы. Я не хочу втягивать в это Трис.

- Хорошо, говорю я. - Покажи мне.

Я наблюдаю за тем как луч ее фонаря прыгает вверх и вниз когда она идет. Мы только что

забрали сумку из кладовки в холле - она уже была подготовлена. Она ведет меня вглубь

подземных коридоров комплекса, мимо того места, где собираются ГП, к коридору, где

нет электричества. В нужном месте она нагибается и ее рука скользит по земле до тех пор, пока ее пальцы не находят щеколду. Она протягивает мне фонарик и тянет щеколду, поднимая дверь из-за кафеля.

- Это тоннель для побега, - говорит она.

- Они выкопали его, когда впервые пришли сюда, так что здесь всегда будет путь к

бегству во время чрезвычайной ситуации.

Из своей сумки она вынимает черную трубку и открывает ее. Оттуда брызжут искры

света, озаряя красным цветом ее кожу. Она выливает содержимое над проемом, и оно

падает на несколько футов, отсвечивая мне в глаза. Она садится на край ямы, ее рюкзак в

безопасности, на спине, и она спускается.

83

Я знаю спуск довольно короткий но, он кажется гораздо длиннее из-за открытого

пространства внизу. Я сажусь, даже не вижу своих ботинок из-за темноты, и спускаюсь.

- Интересно, говорит Нита когда я приземляюсь. Я поднимаю фонарик, а она удерживала

огонь перед собой, когда мы шли по туннелю, достаточно широкому для нас обоих чтобы

идти рядом и достаточно высокий для меня чтобы идти прямо. Здесь довольно сильно

пахнет гнилью из-за затхлого и заплесневелого воздуха.

- Я забыла, что ты боишься высоты.

- Ну, я много чего не боюсь, говорю я.

- Не обязательно сразу оборонятся! - улыбается она. - Вообще-то, я всегда хотела спросить

тебя об этом.

Я перешагиваю через лужу, подошвы моих ботинок трутся о песчаную поверхность

туннеля.

- Твой третий страх, говорит она. - Выстрел в женщину. Кто она?

Становится все темнее и темнее, так что фонарик в моей руке - наш единственный

навигатор по туннелю. Я отхожу, чтобы между нами было больше пространства - не хочу

дотрагиваться до ее руки в темноте.

- Она не была кем-то конкретным, говорю я. - Страх как раз заключался в выстреле.

- Ты боялся стрелять в людей?

- Нет, говорю я. - Я боялся того факта, что у меня большая способность убивать.

Она молчит, как и я. Я впервые произнес эти слова вслух, и сейчас я слышу, как странно

они звучат. Как много молодых людей боятся того, что внутри них сидит монстр? Люди

должны бояться других, но не себя. Люди должны стремиться стать защитниками самим

себе, а не вздрагивать только от одной мысли.

- Меня всегда интересовало, что бы было в моем пейзаже страха. Она говорит тихо, словно молит об этом.

- Иногда я склоняюсь к тому, что существует много чего, что можно бояться, а иногда к

тому, что не осталось ничего, чего можно опасаться.

Я киваю, хотя она не может меня видеть, и мы продолжаем идти, луч фонарика

подпрыгивает, наши ботинки соприкасаются, откуда-то с другого конца до нас доносится

затхлый воздух.

После двадцати минут ходьбы, мы поворачиваем за угол и я вдыхаю свежий ветер, достаточно холодный, чтобы вызвать дрожь. Я выключаю фонарик, и лунный свет в конце

туннеля ведет нас к выходу. Туннель выводит нас куда-то в пустырь, через который мы