Дивергент

Калеб и Трис обмениваются взглядами. Кожа у него на лице и на костяшках еѐ пальцев

почти одного цвета, фиолетово-сине-зелѐная, словно измазана чернилами. Вот что

случается, когда сталкиваются брат и сестра - они причиняют друг другу боль, так или

иначе. Калеб садится на край стола, прислоняя затылок к металлическому шкафчику

позади.

- Хорошо, говорит Калеб. - Если ты обещаешь не использовать это против меня, Беатрис.

- С какой это стати? - говорит Трис.

- Я могу помочь, говорит Кара, поднимая руку. - Я тоже работала с сыворотками, когда

была Эрудитом.

- Отлично. Мэттьюс сжимает ладони вместе. - В это время Трис будет играть шпиона.

- Как насчѐт меня? - говорит Кристина.

- Я думала вы с Тобиасом, можете пойти с Реджи, говорит Трис. - Дэвид не скажет мне

ничего о мерах безопасности в Оружейной Лаборатории, но Нита не могла быть

единственной, кто знал о них.

- Ты хочешь, чтобы я пошла с парнем, установившим взрывчатку, из-за которой Юрайа

теперь в коме? - говорит Кристина.

118

- Вам не нужно быть друзьями, говорит Трис, просто выведайте, что он знает об этом.

Тобиас тебе поможет.

- Мне не нужен Четыре, справлюсь сама, отвечает Кристина.

Она поворачивается к столу, разрывая бѐдрами бумагу под собой, и кидает мне другой

кислый взгляд. Я знаю, что должно быть она видит пустое лицо Юрайа когда смотрит на

меня. Я чувствую, что что-то застряло у меня в горле.

- Вообще-то я нужен тебе, ведь он мне уже доверяет, говорю я. - И эти люди умеют

хранить секреты, так что потребуется некоторая хитрость.

- Я могу быть хитрой, говорит Кристина.

- Нет, не можешь.

- Он определѐнно прав . . . Произносит Трис с улыбкой.

Кристина шлѐпает еѐ по руке, Трис шлѐпает еѐ в ответ.

- Ну, тогда решено, говорит Мэттьюс. - Думаю, нам стоит встретиться снова, после того

как Трис посетит собрание консулов, которое будет в пятницу. Приходите сюда в пять.

Он подходит к Каре и Калебу и говорит что-то о химических смесях, в которых я ничего

не понимаю. Кристина выходит, толкая меня плечом. Трис переводит взгляд на меня.

- Нам нужно поговорить, говорю я.

- Ладно, говорит она, и я следую за ней в коридор.

Мы стоим у двери, когда все остальные уходят. Еѐ плечи зажаты, словно она старается

казаться ещѐ меньше, хочет раствориться в этом месте, и мы стоим слишком далеко друг

от друга, ширина целого коридора между нами. Я пытаюсь вспомнить последний раз, когда мы целовались, но не могу.

Наконец мы с ней одни, в коридоре тихо. Мои руки дрожат и немеют, как и всѐ время, когда меня охватывает паника.

- Думаешь, ты сможешь меня простить? - говорю я.

Она мотает головой, но говорит, - Не знаю. Похоже, именно это мне и предстоит

выяснить.

- Знаешь . . . знаешь я никогда не хотел, чтобы Юрайа пострадал, верно? - Я смотрю на

швы, пересекающие еѐ лоб и добавляю, - Или ты. Не хотел, чтобы ты тоже пострадала.

Она топает ногой, еѐ тело передвигается. Она кивает.

- Я знаю это.

- Я должен был что-то делать, говорю я. - Должен был.

- Много людей пострадало, говорит она. - Всѐ потому, что ты не слушал, что я тебе

сказала, потому, что - и это самое худшее, ты думал, что я была мелочной и ревнивой.

Просто глупая шестнадцатилетняя девчонка, верно? - Она мотает головой.

- Я бы не когда не назвал бы тебя глупой или мелочной, говорю я строго. - Я думал, что

ты просто запуталась. И только.

- Этого достаточно.

Ее пальцы скользят по ее волосам, и она начинает их накручивать.

- Одно и то же повторяется снова и снова, не так ли? Ты не уважаешь меня и мое мнение

настолько, насколько ты говоришь мне об этом. Когда дело доходит до чего-то

серьезного, ты продолжаешь думать, что я не могу думать рационально.

- Это не так! - взрываюсь я, - Я уважаю тебя так, как никого другого. Но сейчас меня

интересует то, что беспокоит тебя больше, то, что я принял глупое решение, или то, что я

не принял твоего решения.

- Что бы это значило?

- Это значит, - говорю я, - что ты говорила, что просто хочешь, чтобы мы были честны

друг с другом, но на самом деле, я думаю, что ты просто хотела, чтоб я всегда соглашался

с тобой.

- Не могу поверить, что ты сказал это! Ты ошибался…

- Да, я ошибался! - я кричу, и я сам не понимаю, откуда во мне эта злость, не учитывая то, 119

что это душит меня изнутри, жестоко, порочно и сильнее всего, что я чувствовал за

последние дни, - я ошибался, я совершил огромную ошибку! Брат моего лучшего друга на

грани смерти, и ты ведешь себя как родители, отчитывающие ребенка за то, что он сделал

не, по-твоему. Так, ты не мои родители, Трис, и ты не можешь указывать мне, что делать и

что выбирать!

- Прекрати орать на меня, - говорит она мне спокойно, и наконец-то смотрит на меня. Я

видел все, что угодно в ее глазах, любовь, страстное желание, любопытство, но сейчас я

вижу злость, - просто прекрати.

В своем сознании я слышу ее голос злым, и я смотрю на стену позади нее, пытаясь

успокоиться. Я не хотел кричать на нее. Я не хотел злиться в принципе.

В шоке, я таращусь на нее, когда слезы касаются ее щек. Я не видел, как она плачет, уже

долгое время. Она делает глубокий вдох, сглатывает и пытается сделать так, чтобы ее

голос звучал нормально, но у нее не получается.