Диверсантка (СИ)

Наконец, всё кончилось. Колонны больше не существовало. Энергии через диверсантку прошло столько, что она едва не лишилась чувств. Рухнула на тёплое сено как подкошенная (позицию выбрала в поле, у леса, притаилась за стогом), шумно вдыхала горячий воздух пополам с гарью, что наносил ветер. Перед глазами плыли радужные круги. Такого на полигоне она не испытывала, думала, акции будут обходиться с меньшей затратой сил. Одно из двух: или на тренировке свой настрой и расход сил, а в боевой обстановке свой. И правда, здесь всё выглядит иначе - грозно и пугающе. Или... Быть может, ты не совсем Валькирия, а обычная убийца? Как бился тот танкист в люке горящего танка...

Нет, ерунда, всё пустое. У неё есть миссия, долг, она обязана делать то, ради чего послали. И она сделает - так сделает, что всем героям Асгарда тошно будет!

Уходила лесом. Время от времени падала без сил, потом снова принималась ползти. Лишь бы оказаться подальше от горящих танков! Чтоб никто не смог связать её с разгромленной бронетехникой! Тогда, летом сорок первого, действовать было значительно легче. Правда, поняла она это позже, когда на лесных дорогах, - не говоря уже о шоссейных и железнодорожных путях, - появились бойцы с суровыми лицами и алыми петлицами на воротниках. И винтовками наперевес.

Войска НКВД, особые отделы - так это называлось. Одним словом, контрразведка, те самые люди, которым по должности и по совести надлежало ловить таких как она - лазутчиков и диверсантов. Но и появившись, особисты по первому времени на детей внимания почти не обращали. Ловили дезертиров, шерстили отступающих военнослужащих и окруженцев, ловили паникёров и агитаторов против Советской власти. То есть, работали в основном со взрослыми - военными и штатскими.

Гондукк ещё долго чувствовала себя в безопасности, считала, что она неуловима и проворна, умна и дальновидна. И не этим «сапогам» ловить её, семнадцатилетнюю девушку, заточённую в теле восьмилетней девочки, отменно обученную и ловкую к тому же. Поначалу так оно и было, ей легко удавалось перемещаться по истерзанной войной России - от города к городу, от посёлка к посёлку. В колоннах беженцев, уходивших от катящихся волной германских войск.

Позже пришло в голову, что передвигаться быстрее всё же на транспорте. Она выбрала санитарные поезда: ходили они исправно, здесь давали паёк. Конечно, личный состав проверяли дотошные особисты, но больше цеплялись к взрослому персоналу, к железнодорожникам. А на девчушку-санитарку лишь поглядывали. Никому в голову не приходило, что она может быть хоть чем-нибудь опасна. К тому же, двигались эти поезда быстро, им частенько давали «зелёную улицу» наравне с эшелонами, везущими пополнение на фронт. Нужно было лишь уговорить начальника поезда или главную сестру. Вообще-то, санитарами больше брали мужиков, переносить раненых работа не для маленькой девочки. Но людей катастрофически не хватало, и её брали в операционный вагон, - маленькую и худенькую, - скрепя сердце. Ведро с водой и швабру таскать может, и ладно.

Проехав задуманный отрезок пути, Гондукк находила возможность улизнуть из эшелона. Её не искали, тревогу не поднимали. Обязанности поломоек нередко выполняли люди случайные, хотя со всеми вначале разговаривал комиссар. Проверял на благонадёжность и преданность делу Ленина-Сталина. Только вот в бомбёжки санпоезда попадали часто, особенно возле линии фронта. Погибнуть во время налёта было легче легкого. Поэтому - нет, никто не искал.

Так дни сливались в недели, недели - в месяцы. Диверсантка передвигалась по прифронтовой полосе, где в санитарных эшелонах, где в колоннах беженцев, а где и прибившись к любой семье с детьми. Русские относились к этому просто - своих трое, так и ещё один рот лишним не будет. И краюха хлеба найдётся, хоть и было с провизией трудно. Нужно только рассказать жалостную историю, например, об убитой мамке и погибшем братишке. Ни в коем случае при этом не плакать, смотреть в глаза и говорить тихим голосом. Тогда слушатели, особенно русские бабы, сами начинали пускать слезу, причитать и угощать чем бог послал. Пристраивали на ночлег.

Порой удавалось смешиваться с детьми из детдомов и интернатов. Тут уже работать приходилось с воспитателями, насупленными, грубоватыми тётками, но и их можно было разжалобить. Особенно, если знать, как правильно это делать. А опыт у Гондукк к тому времени накопился изрядный. Она вообще была способной...

И лишь иногда ей вдруг начинало казаться, что она и правда маленькая девочка, заброшенная войной в злое, чужое пространство. Слабая, одинокая, беззащитная. Потерявшая не только дом и родителей - потерявшая себя. Но вся эта блажь мигом выветривалась из головы, стоило забрезжить на горизонте новой цели. В преддверии очередной акции.