Дивиденды на смерть. Смерть на ипподроме. Золотая подкова

Тишину этой камеры смерти внезапно разорвал шум сирены стремительно приближавшейся полицейской машины. Шейн увидел, как по извилистой асфальтовой дорожке подъехал автомобиль и из него выскочил Питер Пейнтер. Он начал торопливо подниматься по ступеням и Шейн отошел от окна. Чиркнув спичкой, он поднес её к листочкам бумаги. Огонь быстро охватил их, и, когда в комнату вбежал Пейнтер, от признания доктора Джоула Педикью осталась лишь кучка пепла.

XI

При виде находящегося в комнате Шейна глаза Пейнтера сузились, и он, замедлив шаг, молча подошел к по стели. Остановившись около безжизненного тела Педикью, он повернул голову и посмотрел на сыщика:

— Покойник?

— Да. Или гениальный притворщик, — ответил Шейн.

Пейнтер презрительно усмехнулся. Вновь повернувшись к трупу, он начал разглядывать лицо доктора и находившиеся возле него предметы.

— Самоубийство?

— Не знаю, я при сём не присутствовал.

В дверях появился мистер Монтроуз, поникший и беспомощный. Увидев его, Шейн заметил:

— Вы к этому должны были уже привыкнуть.

Пейнтер резко обернулся к вошедшему:

— Я вызвал коронера. До его прихода ничего не трогать.

— Почему бы тебе и коронеру не перенести сюда свой офис? Тогда бы вы держали у ворот дежурный катафалк и всех покойников обслуживали по высшему разряду, — произнёс Шейн.

— Почему бы тебе, — с трудом сдерживая ярость, сказал сквозь зубы Пейнтер, — не убраться отсюда к чёртовой матери?

Шейн пожал плечами:

— Я просто даю полезный совет.

— Мне надо одеться, — дрожащим голосом заявил мистер Монтроуз. — Я оставлю вас на минутку.

Не обращая на него внимания, Пейнтер сделал шаг в сторону Шейна:

— Я ищу тебя целое утро.

— Я не прячусь. — Опустившись ещё глубже в кресло, Шейн затянулся сигаретой. Пейнтер остановился перед ним, широко расставив ноги:

— Я выяснил, где была Шарлотта Хант вчера вечером перед тем, как её убили.

— Завидуешь?

— Тебе придется многое объяснить, Шейн.

— От меня ты не дождешься объяснений.

Глаза Пейнтера вспыхнули, руки сжались в кулаки. Тяжело дыша, он сказал:

— Я хочу прочесть признание Педикью.

— Признание? — Шейн удивленно приподнял свои кустистые брови.

— Не вздумай утаить его от меня. Его видел Монтроуз.

— Мистеру Монтроузу мерещится всякая чёртовщина, — мягко заметил Шейн. — Доктор Педикью не оставил признания.

— Клянусь Богом… — От ярости Пейнтера начало трясти.

— Смотри не свихнись от расстройства, — посоветовал ему Шейн. — Доктор Педикью оставил пространный документ сугубо личного характера, но для тебя он интереса не представляет.

— Решать буду я сам. — Голос Пейнтера срывался. Где он?

Шейн указал на кучку пепла:

— Я пришел к выводу, что к голосу разума ты всё равно не прислушиваешься, поэтому решил сжечь его.

— Предварительно прочитав?

— Естественно.

Пейнтер придвинул к себе стул и в изнеможении опустился на него.

— Или ты идиот, Шейн, или самый отъявленный негодяй.

Раздавив сигарету в пепельнице, Шейн усмехнулся:

— Это ты решай сам.

— Больше я тебе не позволю издеваться над собой.

Последнее заявление полицейского ответа не требовало, поэтому Шейн промолчал.

— Теперь ты оказался дважды замешанным в преступлении, — предупредил его Пейнтер. — Даже трижды. Уничтожение улик в деле об убийстве так просто с рук тебе не сойдет.

— Можешь поверить мне, что сойдет, — с издевкой в голосе сказал Шеин. А самое забавное, что тебе без меня не обойтись, Пейнтер. Тебе нужно знать то, что известно мне, и ты начинаешь понимать, что запугиванием от меня ничего не добьешься.

С полминуты Пейнтер сидел молча, пытаясь взять себя в руки.

— Что написал Педикью в своем признании?

— Об этом ты никогда не узнаешь.

— Не доводи меня до крайности, Шейн, предупреждаю тебя. Я готов сотрудничать с тобой, ты понимаешь это. Но твое отношение делает совместную работу невозможной.

— Мы будем сотрудничать, Пейнтер, но так, как того желаю я. — Шейн наблюдал за маленьким франтоватым полицейским, словно рыбак за попавшей на крючок рыбешкой. — Козыри в моих руках. Все, что было в твоих, лопнуло, как мыльный пузырь. Я не блефую, пойми правильно, я сжег идиотское признание Педикью, чтобы ты снова не поставил себя в нелепое положение.

На тебя давят, требуют, чтобы ты быстрее арестовал преступника. Прочитав эти листки, ты немедленно сделал бы заявление газетчикам, что преступление раскрыто. Этим действием ты бы только навредил и себе, и моему клиенту. На меня же не давит никто, я волен собирать детали общей картины. Если ты посидишь спокойно, хотя бы ближайшие двадцать четыре часа, я преподнесу тебе на блюдечке отгадку этой запутанной истории. Поверь мне, ей будут посвящены первые страницы всех крупнейших газет. Я разговариваю с тобой откровенно, но делаю это в последний раз. Если у тебя хватит ума, ты будешь играть со мной в одной команде. Ты будешь купаться в лучах славы, когда дело успешно завершится. Мне не нужна слава, я предпочитаю нечто более осязаемое. Так как, договорились или нет?

— Двадцать четыре часа, — простонал Пейнтер. — Они наступают мне на пятки, требуют действий. А если произойдет ещё одно убийство, Шейн?

— Убийств больше не будет.