Дивное лето (сборник рассказов)

Небо было уже усеяно звездами, когда те трое вышли из дома. Фери, уступая дорогу, поднялся со своей скамеечки; они молча остановились посреди двора, освещаемые лампой, горевшей на кухне. — Это Фери, — сказала тетя Дорка молодой женщине, — Фери, сын Лайоша. — Та ничего не ответила и даже не посмотрела на Фери; она стояла совсем близко от дяди Яка-ба и, почти не отрываясь, глядела то на его лицо, то на руки. — Так я провожу вас до станции, — сказал дядя Якаб. С этими словами они оба повернулись и скрылись в темноте. Фери услышал стук калитки и шорох шагов на посыпанной шлаком дорожке. — Давай ужинать, — сказала тетя Дорка. Обычно ловкая и проворная в движениях, теперь она медленно расставила на столе тарелки, зажарила яичницу, налила Фери кружку молока. Ели молча. — Кто эта тетенька? — спросил Фери. — Тетенька? — удивилась она. — Да ведь она еще девушка! Как она тебе? — Мне? — Фери покривился. — А никак. Можно я не буду пить молоко? — Не пей, — согласилась тетя Дорка. — Ложись спать.

Он проспал, должно быть, совсем немного и проснулся, когда тетя Дорка с дядей Якабом стали укладываться. Лампу не зажигали. Слышно было, как они копошились в темноте. — Сколько ой теперь? — спросила тетя Дорка. — Двадцать три, — тихо ответил дядя Якаб, — красивая девушка, правда? — В тебя. — В меня? Ты серьезно? — Еще бы не серьезно! — с сердцем отозвалась тетя Дорка. — Мать-то ее я уж и не помню, — сказал дядя Якаб. — Весь день прождала нас, бедняжка. — На поезд не опоздала? — Дядя Якаб не ответил, потом, помолчав, сказал. — Какая она молчаливая, а? — Что же ты хочешь? — Оно так, — вздохнул дядя Якаб. — Я и видел-то ее всего один раз, ей тогда десять лет было.

Фери пошевелился в постели, они насторожились. — Ты спишь? — спросила тетя Дорка. Мальчик не отвечал. — Фери?! — окликнула она его. Сердце у Фери бешено колотилось, он боялся, как бы они не услышали его ударов. — Спит, — успокоилась тетя Дорка. Некоторое время было тихо. — Так значит, она в Бургенланде [2]живет? — нарушила наконец молчание тетя Дорка. — Там, значит, осталась? — Да, в Бургенланде, — ответил дядя Якаб. — Говорила, замуж выходит, Дай ей бог.

1963

Потом пришли четверо