Дивные пещеры

Все это были привычные вещи, привычные звуки. Пенсионер Хрипунков тоже потянулся, зевнул, поплевал на крючок и только начал размахиваться, чтобы забросить леску за камыши, подальше от берега, как вдруг остолбенел. Руки пенсионера повисли, глаза остекленели. Голова Хрипункова, которая никогда не кружилась и не подводила хозяина каким-либо другим способом, завертелась каруселью. Пенсионер Хрипунков, имевший давление 70/120, прекрасную кардиограмму, вдруг тихо опустился на землю.

Пенсионер Хрипунков помотал головой, надеясь прогнать видение, но безрезультатно. Видение не исчезло, наоборот, от разгоравшегося света оно стало еще красочнее и ярче. Тогда Хрипунков, кряхтя и охая, держась за поясницу, в которую вдруг что-то вступило, спустился к воде.

Прямо у его ног, насколько хватало глаз, покачивались на воде сотни, тысячи пятерок, десяток, четвертных, полусотенных. Деньги разноцветным ковром устилали всю прибрежную полосу. Часть ковра, что ближе к берегу, облепила стебли камышей, и они стали похожи на приготовленные для подарка букеты, которые кто-то бесшабашно щедрый завернул в ассигнации; другая часть ковра, на самой границе спокойной воды и быстрины, колыхалась, постоянно меняя узор: зеленые квадраты сменялись красными полосками, красные полосы превращались в серебристые ромбы, серебристые ромбы уходили под воду и вместо них возникали синие бесформенные пятна. Течение то и дело отрывало от ковра кусочки и уносило, кружа, сбивая в кучки, снова растаскивая, к центру реки, где они терялись среди беспорядочно мельтешивших утренних волн. Но возле берега простегнутый камышами ковер был прочен. Он только слегка вздымался и опускался, словно под ним кто-то спокойно спал сном праведника. Обманутая прочностью водяного покрытия, наверно, приняв деньги за нашествие кувшинок, с берега на ковер прыгнула большая лягушка и тотчас ушла под воду вместе с пятидесятирублевкой. Окошко закрылось десяткой.

Разинув рот, тяжело дыша, пенсионер Хрипунков смотрел на эту картину. Мозг отказывался воспринимать ее как реальность. Затем, словно лунатик, пенсионер взял купюру — это оказалось двадцать пять рублей, — подержал ее в руках, посмотрел на свет и зачем-то пришлепнул себе на лоб. Купюра не вырвалась из рук, не испарилась, не превратилась в пепел. Она холодила разгоряченный лоб старого человека, вода стекала на нос и щеки, сползала по губам.

— Эй, кто-нибудь! На помощь, — вдруг прошептал пенсионер и побежал в сторону пасшегося неподалеку стада.

Купюру пенсионер забыл отлепить со лба. Так, загнанный, возбужденный, с четвертной на лбу он предстал перед пастухами.

Однако Хрипунков опоздал с сообщением. По обе стороны реки с баграми уже шло множество людей, вылавливая радужные купюры. Возглавлял процессию капитан Яковлев.

— Откуда вы… — прохрипел вернувшийся назад пенсионер капитану.

— Дружинник обнаружил, — спокойно сказал капитан. — На то она и река, чтобы на ней что-нибудь случалось. — И капитан подмигнул.

Вскоре деньги выловили. Кроме того, был найден черный пиджак, круглая кепка и рюкзак с надписью: «Минаков». К вечеру весь город знал, что «ограбление века» совершил младший бухгалтер Костя Минаков и что он утонул, спасаясь от милиционера Кобчикова.

Впрочем, не весь город знал. Пенсионер Хрипунков лежал в больнице с гипертоническим кризом. Впервые за всю жизнь давление у пенсионера было 105/175.

Не знал этого и Семен Петрович Рудаков — Шкаф.

8. СВИДАНИЕ

Первый копач, толстый лысый человек, воткнул в землю лопату и вытер ладонью пот. На траву упали крупные горошины, словно пролился дождь.

— Ну и жарища! — проворчал он и посмотрел на солнце. — Август, а как июль.

Второй копач, молодой белобрысый парень, тоже прекратил работу.

— Пивка бы сейчас холодненького, — сказал он мечтательно.

Полный оживился.

— Идея неплохая. Слышь, хозяин, сбегал бы за пивом.

Семен Петрович Рудаков, к которому были обращены эти слова, ничего не ответил. Он чинил нижнюю ступеньку крыльца. Вчера, занося в сени мешок с яблоками из собственного сада, главный бухгалтер поскользнулся и грохнулся вместе с мешком. Подгнившая ступенька провалилась, и вот теперь ее надо было починить.

— Эй, хозяин! Хоть бы кваску вынес, — приставал лысый, — твою же жену ищем.

Десять дней тому назад жена Шкафа вышла из дома и не вернулась. Она не взяла с собой ни денег, ни вещей, ни документов. Просто вышла из дома и пропала. Никто ее больше нигде не видел. В доме Рудаковых сделали обыск. Ничего проливающего свет на исчезновение жены не нашли, и милиция совсем уж было убралась восвояси, как вдруг на скобе для очистки грязи с ног возле крыльца обнаружили следы крови. Рудаков сказал, что это он, поскользнувшись, случайно поранил руку. Однако группа крови оказалась не его, и на Семена Петровича пало подозрение в убийстве.