Дизайн для людей. Принципы промышленного дизайна

Как известно любой хозяйке, из всех пространств сложнее всего сделать привлекательным длинный узкий коридор. Тем не менее промышленному дизайнеру удалось превратить вагоны поезда, напоминающие коридоры, в ряд комфортных комнат с хорошими пропорциями. Чтобы создать ощущение большего пространства, стали использовать контрастные цвета, а в креслах и закрытых купе теперь можно расслабиться.

Многие годы в обзорных вагонах для туристов мебель размещали спинкой к окнам. Теперь сиденья расположены таким образом, что путешественник сидит лицом к большим окнам и может созерцать проплывающий пейзаж, не рискуя свернуть шею.

Работая над вагонами для Нью-Йоркской центральной железной дороги, мы ставили перед собой цель создать в вагонах-ресторанах и вагонах первого класса атмосферу и дух изысканного клуба. Мы достигли этого с помощью определенного типа мебели, цветов и материалов, которые люди ожидают увидеть в клубе, но сохранили чистые линии, уместные в современном железнодорожном вагоне. Мы разбили длинные проходы, разместив диваны и столы в поперечном направлении. Это решение оказалось особенно успешным для экспресса Twentieth Century Limited. Мы также использовали спокойные бежевые и земляные оттенки с яркими гармоничными акцентами. В ряде случаев мы использовали зеркала, чтобы создать ощущение широкого пространства. Будто по волшебству, вагоны перестали напоминать распаханные капустные поля.

Интерьеры общественного транспорта намеренно сделали простыми, без излишних деталей. Мы научились представлять их как фон, который всегда будет заполнен то толпой, то всего одним или парой людей, но никогда не будет пустовать. Пассажиры будут одеты в разную одежду, в зависимости от времени года и дня. Их одежда будет разных цветов. Многие из них будут читать книги или журналы в ярких обложках. Мы с осторожностью используем декоративные панели и роспись, потому что присутствие людей делает интерьер в значительной степени перегруженным. Мы также не забываем о пассажирах, продумывая акустику. Когда все места заняты, люди начинают играть роль звукопоглощающей «обивки».

Внешний вид поезда, актуальный и сегодня, появился в начале тридцатых годов и с тех пор особо не поменялся. Железнодорожники решили, что простота эксплуатации важнее нарядных кромок и псевдообтекаемой формы, которая на краткий миг их очаровала, и остановились на стандартизированных вагонах.

В дизайне железнодорожных вагонов, как это часто бывает, лучшим оказался метод проб и ошибок. В первых поездах Mercury, которые разрабатывало наше бюро, отправлявшихся из Кливленда, Детройта и Чикаго, мы установили фотоэлемент на двери между кухней и вагоном-рестораном. Поначалу мистическим образом открывающаяся дверь пугала официантов, и некоторые из них роняли подносы, но вскоре они к ней привыкли и оценили ее удобство.

Как ни странно, поезда Mercury чуть не погибли в процессе рождения. Итоговый дизайн был одобрен покойным Фредом Уильямсоном, президентом Нью-Йоркской центральной железной дороги, но когда проект выставили на торги, цены оказались настолько из ряда вон выходящими, что его отменили. Плохие новости стали для меня сокрушительными ударом, так как на поезда были направлены значительные усилия нашего бюро. Я решил взять отгул на оставшуюся часть дня, сел на поезд и отправился за город. По пути, проезжая через сортировочную станцию в районе Мотт Хейвен, я увидел ответ. Я сошел с поезда, вернулся в Нью-Йорк и предложил президенту Уильямсону переоборудовать часть неиспользуемых вагонов с сортировочной станции. Из них удалось собрать поезда Mercury за четверть исходной стоимости. Появление этих поездов называют поворотным моментом в железнодорожном дизайне. Они стали первыми поездами обтекаемой формы, спроектированными целиком изнутри наружу – начиная локомотивом и заканчивая фарфоровым сервизом.

Когда первый поезд Mercury был почти готов на индианаполисском производстве Нью-Йоркской центральной железной дороги, я приехал на плановый контрольный осмотр проекта. Мой визит совпал с приездом одного из вице-президентов компании, человека, носившего высокие ботинки на пуговицах и рьяно противящегося переменам. Он прошел поезд насквозь от локомотива до обзорного вагона, яростно взирая на мое творение и даже не пытаясь скрыть неудовольствие. Я смиренно и молча шел следом. В конце осмотра вице-президент ничего не сказал, поэтому я спросил его мнение. «Баржа Клеопатры», – фыркнул он и удалился.