Дизайн под штампом

— Судя по всему, заранее отмечаем мои похороны, — Элизабет осмотрела дочь с ног до головы несколько раз и театрально приложила руку к сердцу. — Я думала, что к двадцати пяти у тебя появится вкус.

— Мне двадцать четыре, мама, — улыбнулась Одри. — Как раз сегодня исполнилось.

Одри была готова рассмеяться от того, как сейчас выглядела её мать. Как расширились её глаза и как она начала озираться по сторонам. Видимо, очень надеялась, что никто не услышал её возможного позора.

— Я почему-то думала, что ты на стене зарубочки делаешь, — мило хлопнула ресничками. И почему было так смешно наблюдать за тем, как когда-то любимый человек, скатывался в самый низ человечества? — Сколько лет назад ты родила такую неблагодарную дрянь.

— Не дерзи. Ты ведь специально надела это платье.

Приподняв брови, Одри развела руками в стороны и осмотрела себя. Да, на ней было платье макси, да сиреневого цвета. Но ведь она накинула на плечи бежевое пальто, а оно прикрывало бóльшую часть наряда. Но, видимо, правду говорят, что человек во всём ищет сначала плохое, а только потом уже, возможно, увидит хорошее.

— Я, думаю, что ты прислала приглашение на свою вечеринку не ради того, чтобы обсудить мой стиль одежды. Я повторюсь: зачем ты меня позвала?

Элизабет буквально закипала на глазах. Она понимала, что её дочь не сможет прийти и ничего не вытворить. Но эта нахалка специально выбрала цвет, который был противен до тошноты. И Одри знала это.

Она сейчас так сильно напомнила своего отца, что женщина хотела взреветь. В этой неблагодарной девке не было ничего от неё. И внешность и характер — всё от её бывшего мужа. Эта поза, гордая осанка, наверное, единственное, чем она могла быть похожей на мать.

Эта её грёбаная уверенность в себе и желание делать всё по-своему бесили похуже, чем Карен Элсон Карен и Флоренс Пью на MET GALA.

— Ты должна перестать заниматься моей компанией, — Элизабет запихнула свои недовольства характером дочери на десятый план. Сейчас была действительно более важная тема для разговора.

— Интересно, — хмыкнула Одри. И сомнения о том, что ее мать слетела с катушек, не развеялись. — Почему я должна бросить свою компанию и своих сотрудников?

— Поверь, доченька, это всё ради твоей же безопасности, — Одри остолбенело смотрела на Элизабет, заботливо заправляющую её прядь волос за ухо, как на умалишенную.

Новые вспышки камер и перешептывания папарацци говорили сами за себя. Вот значит откуда взялось это «доченька».

Одри приложила руку к груди, а Элизабет подкатила глаза. Извинившись, девушка быстро ушла в сторону дома, а потом и вовсе скрылась за его стенами.

— Миссис Паркер, — мужчина отвлёк её от прожигания дыры в воздухе на месте, где ещё недавно стояла Одри. — У вас всё хорошо? Вы побледнели.

Медленно переведя взгляд на Даниэля, женщина улыбнулась. Уже второй раз он появлялся так не вовремя для неё и так вовремя для Одри. Только с разницей в пять лет.

— Прошу прощения, но мне нужно к дочери, — Паркер ещё раз взглянула на невозмутимого Даниэля и направилась вслед за девушкой. — Ей сегодня не хорошо.

— Конечно, — ответ утонул в громком хлопке дверями.

— Актриса из тебя всегда была неплохая. Это, наверное, единственное, чем ты пошла в меня, — признала Элизабет. — Ещё, возможно, гордостью, если у тебя она вообще есть.

— Куда мне до вас, миссис Паркер? — отбила Одри. — Давай не будем тратить время и завершим наш бессмысленный диалог?

Одри всё пыталась понять: почему мать не может оставить её в покое? Она уже и так сделала то, что от неё требовалось. Да, это отняло много сил, времени и довело до психолога. Но, чёрт бы побрал, Одри сделала всё, что от неё требовалось. Пусть и пожертвовала многим ради этого. Как оказалось цена за свободу бывает слишком большой. А какая она для счастья — боялась даже представить.

— Я слышала, что твоя галерея приносит нормальные деньги, вот и занимайся ею, — вернулась к первоначальной теме Элизабет. — Да и твоя студия, для кого там?

Инвалидов, да? По идее должна приносить тоже неплохие деньги.

— Студия дизайна и графики для детей, — исправила девушка, чувствуя как терпение начинает опасно приближаться к краю. — И не смей говорить, что это одно и то же.

— Да хоть бомжей ты учишь рисовать, мне плевать! Главное — не смей вытворять свои фокусы. Мне хватило твоего переходного возраста.

— Я не собираюсь выслушивать этот бред, мама, — Одри развернулась в сторону выхода и прихватила со столика стакан с соком.

— Я думаю, что компетентные органы очень тобой заинтересуются, — прилетело в спину, заставляя замереть на месте. — Как ты думаешь, родители смогут так же тебе доверять своих детей, зная, что преподаватель живёт на антидепрессантах?

Одри ошеломлённо уставилась на мать и не могла поверить собственным ушам. Это уже явный был перебор. Узнать это просто так тяжело, практически невозможно, и сама она не под каким предлогом не рассказала бы это.

Но ведь с другой стороны на эту информацию потребовалось бы много времени — проследить за Одри, украсть её таблетки и сдать на анализы. Элизабет просто не хватило бы терпения.