Длань Господня (СИ)

И жена его не разочаровала, едва кивнула графская дочь, бедным соседям. Только лишь кивнула и все, больше для нее их не существовало, соседи от такого приема оробели, сидели чопорно, лишний раз сказать, что-то боялись. Слава Богу, госпожа Эшбахт вскоре поднялась. Сказала что-то сквозь зубы, когда из-за стола выходила и ушла наверх. Такая вот радушная ему хозяйка досталась. Зато как ушла, так пришел к ним всегда голодный Увалень, и все стало по-другому. Без нее было лучше, и о госпоже больше никто не вспоминал. Говорили мужи о делах военных, и даже Увальня кавалер похвалил прилюдно за дело на реке, отчего тот краснел и важно надувал щеки перед новым юношей и его отцом.

Глава 17

Агнес стояла на коленях на столе, опершись на руки. Колени болели от твердого стола, да еще и юбки все ее были закинуты на спину. Она дышала носом и терпела свое положение. Хотя всякие злые мысли уже лезли ей в голову. Ее уже начинал злить этот старый хирург. Девушке казалось, что он держит ее в таком положении специально, для унижения. Давно уже он мог рассмотреть, как заживает рана на месте ее крестца. Давно он мог ее отпустить, а он все держал ее в таком позоре и держал. Не иначе, как специально. Или, может, нравятся старому развратнику тощие зады юных дев?

— Ну, так что же видите вы там? — не скрывая ехидства и раздражения, спросила она.

Но он словно слов ее и не слыхал, встал, отошел от стола, повторяя:

— Удивительно, удивительно.

— Можно мне уже подол опустить? — произнесла Агнес еще злее, чем прежде.

— Нет! — крикнул магистр Лейбус грозно. — Стойте так! Стойте так!

Он выхватил из кучи книг и бумаг кусок толстого стекла, стал вытирать его о рукав мантии. Протер и заглянул в него. Агнес увидала огромный глаз старика через стекло. А он подошел к ней и опять стал разглядывать ее зад. Вернее, то место где начинается ложбинка между ягодицами. И опять говорит это свое:

— Удивительно!

— Чего же там удивительного? — воскликнула Агнес, у которой от стояния такого колени уже болели.

— Вижу я у вас регенерацию.

— Что? — удивилась девушка и повернула к нему лицо. — Регенерация?

— Да, настоящая регенерация. Наверное, вы о таком не слыхали, наверное, даже слова такого не слыхивали, — продолжал Отто Лейбус продолжая разглядывать ее зад через свое стекло.

Агнес терпеть не могла, когда ее считали дурой. И она прекрасно знала слово «регенерация» в ее книгах. Не вытерпела, зря, наверное, но, все-таки, сказала старику зло:

— Сиречь восстановление. Сие любой школяр знает, кто язык пращуров учит.

Хирург отрывался от ее зада и уставился на нее озадаченно, а сказал потом:

— Да нет, сие не любой школяр знает.

— Так что, опять он растет?

— Признаться да, первый раз в моей практике такое вижу, чтобы ампутированный член продолжал свой рост.

— Зря резали, — сказал Агнес, спрыгивая со стола, — зря боль терпела.

Она оправила юбки, наконец, ей бы успокоиться, а она все злилась: получается, напрасно страдала, напрасно такое ценное зелье отдала. Вспомнила.

Она повернулась к хирургу и спросила:

— Зелье-то мое опробовали?

Мудрец, убеленный сединами, знаменитый человек, писатель трактатов стал вдруг другим. Стал улыбаться мерзко, стал потирать руки, как будто в волнении. И заговорил противно, не так, как говорил до этого:

— Признаться, опробовал, думал, вранье, решился и… Да, то хорошее зелье, настоящее.

— Значит, все получилось? — спросила Агнес, которой приятно было еще раз услышать подтверждение своего мастера от столь видного ученого.

— Да-да, — кивал хирург, теперь уже беря себя в руки и возвращаясь к своему нормальному состоянию. — Зелье ваше всяких похвал достойно. Я даже рассказал одному человеку о нем. И этот человек спросил меня, не могу ли такое зелье и ему у вас взять… Купить?

Агнес замерла, ожидая продолжения.

У нее остался один флакончик, вернее, пол флакона, из него она мазала свою кухарку, когда хотела ее наградить. Тогда горбунья или предавалась страсти с кучером прямо в людской, или вовсе ходила по мерзким трактирам по ночам. И всегда возвращалась оттуда счастливой.

У Агнес осталось всего половина флакона. И девушка не хотела бы продешевить и назвать цену первой.

— Мой знакомый предложил вам десять талеров, — наконец, не выдержал молчания Отто Лейбус.

Агнес закатила глаза к потолку. Точно так, как закатывала глаза Брунхильда, когда ей оказывал знаки внимания тот кавалер, у которого не было на нее никаких шансов. Более резкого отказа и придумать было нельзя.

— На базар ступайте, там всякого такого полно, купите и дешевле, — чуть не с презрением ответила девушка.

— Хорошо, я понял, это цена не вашего товара, — хирург поднял руки примирительно. — Мой знакомый велел предложить вам цехин.

Девушка молча повернулась и пошла к двери. Впрочем, она подумала о том, что половину флакончика, может, и стоит отдать за толстый и тяжелый цехин. Но хорошо, что она не согласилась:

— Стойте, стойте, — заговорил ей в след Отто Лейбус, — это просто проверял я вас, мой знакомый и я понимаем, что такое зелье сделать нелегко.