Для Финли (ЛП)

Я кивнула, окидывая его взглядом. Боже, он был таким красивым… и находился в моей кухне, цепляясь за каждое мое произнесенное слово.

— Я просто чувствую, что должна подняться наверх одна.

В глазах Кадена отразилось разочарование. Я знала, что ему хотелось быть рядом со мной, но прочитать письмо я хотела в одиночестве. Но Каден словно прочитал мои мысли и его разочарование сменилось пониманием, и он дал мне то, в чем я нуждалась.

— Можно мне остаться в коридоре? На случай, если понадоблюсь тебе?

Мое сердце забилось быстрее, и я кивнула, испытывая желание как можно быстрее подняться наверх.

— Забудь о чае. Сделай это, — подбодрил он.

Я надеялась, что его вера в меня окажется правдой. Затем отошла от стойки и подошла к подножию лестницы, глядя на теперь такой страшный подъем передо мной. Я смогу это сделать. Смогу прочитать письмо. Я смогу узнать, что на самом деле хотел сказать мне Коул. Что обо мне думал.

Я медленно поднималась по лестнице, за моей спиной слышались шаги Кадена. Когда мы добрались до верхней ступеньки, я глубоко вздохнула и подошла к двери справа. Все в комнате было точно так, как оставил Коул. Ничего не тронули. Его красное стеганое одеяло с символикой Алабамы было заправлено на подушки. Футбольные плакаты занимали три стены. На четвертой были его трофеи.

Каден нежно опустил руку мне на плечо и встал позади.

— В колледже он тоже был таким аккуратным.

Я усмехнулась.

— Шокирующе. Потому что большую часть времени за его неряшливой задницей следила мама.

До меня донесся тихий смешок Кадена.

— Тут много трофеев.

— Он говорил тебе, что начал играть, когда ему было четыре?

— Нет.

— Коул был удивительным даже тогда. — Мне нужно было действовать дальше, пока меня не захлестнули воспоминания о брате. — Моя комната следующая. — Я направилась к открытой двери. Моя спальня была такой же, какой я ее оставила. Хотя бирюзовое одеяло было не так идеально заправлено, как у Коула. Плакаты не покрывали стены, вместо них позади моей кровати висел фиолетовый коврик. Стол был завален, а несколько наших с Коулом фотографий были прикреплены к зеркалу.

— Я подожду здесь. — Каден отошел от двери и прислонился к стене, давая уединение, в котором я нуждалась. — Надеюсь, ты найдешь то, что ищешь.

Я с любопытством посмотрела на него.

— Ты его не читал?

Каден покачал головой.

— То, что в этом письме, касается только тебя и Коула. Я просто положил его в конверт.

Каден легко мог прочитать его. Но даже тогда он уважал Коула — и меня — я была единственной, кто должен был прочитать мысли брата.

Мое напряжение немного спало. Возможно, Каден реально был тем парнем, за которого я его принимала. Парень, которым я надеялась, он был.

— Спасибо.

Он улыбнулся.

— Может, перестанешь меня благодарить и войдешь уже туда?

Я кивнула и медленно вошла в спальню. И хотя я отсутствовала дома недолго, но все изменилось. Я изменилась.

Я подошла к шкафу и взялась за маленькую ручку деревянной двери, как делала тысячи раз до этого. Но сейчас это было самое трудное, что мне когда-либо приходилось делать. Сделала глубокий вдох и открыла дверцу. Среди свитеров, которые не понадобятся мне до зимних каникул, висели голые вешалки. Я отодвинула их в дальний правый угол и потянулась в левый. Черное платье висело так же, как я его оставила, спрятанное подальше. Нежеланное напоминание о том ужасном дне.

Я не стала доставать платье, просто сунула руку в карман. По коже пробежали мурашки, когда нащупала лишь пустоту. Запаниковав, сунула руку в другой карман. И сердце замерло, когда я нащупала конверт. Время остановилось, и закрыв глаза я сжала конверт так, будто он исчезнет, если не буду держать его достаточно крепко. В конце концов, я его достала. И не отрывая от него взгляда, медленно подошла к кровати и опустилась на ее край.

Долгое время просто смотрела на конверт, собираясь с духом, чтобы вытащить письмо. Я прислушалась не ходит ли Каден по коридору, но не услышала ничего, кроме эха собственного сердцебиения в ушах и низкого жужжания кондиционера в спальне родителей.

Я собралась с духом, прежде чем открыть конверт и просунуть внутрь пальцы. Волоски на затылке встали дыбом, и я вытащила сложенную бумагу. Один листочек превратился в кирпич в моей руке. Глаза наполнились слезами, в горле пересохло. Что, если брат не простил меня? Что, если написал, что я эгоистичная сучка? Как я смогу жить, зная, что он на самом деле думал обо мне?

Я закрыла глаза и на мгновение крепко зажмурилась. Открыв их, дрожащими руками развернула бумагу.

Дрожь пробежала по моей спине при виде неаккуратного почерка. Я и не знала, что можно скучать по чьему-то почерку. Но я скучала. Скучала по всему, что было с ним связано.

Я сделала долгий судорожный вдох. Пути назад не было.

«Финли,